Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы - Сочинения

Глаз задумался. Топить одного зека ради другого?

— А что, без меня не обойтись?

— Нет. Нужен свидетель. Кичко не может идти за свидетеля. Он подсадка. А ты, когда придешь от следователя, не говори, к кому вызывали. Скажи — по своему делу. Ну сделай, Глаз?

— Ладно, но об этом — никому.

И вот Глаза вызвал следователь по делу взяточников: молодой, невысокий, веселый, и спросил:

— Твоя фамилия Петров?

— Так точно!

Следователь оглядел Глаза — в галифе, из-под расстегнутой куртки выглядывает тельняшка.

— Садись.

Глаз сел на прибитый к полу табурет. Следователь курил хорошие сигареты.

— Не угостите меня?

Следователь достал пачку и протянул Глазу. Глаз взял две сигареты.

— Мне и цыганенку.

— Ты сидишь в одной камере с Кобзевым Костей?

— Сижу, а что же делать.

— На днях какой-то разговор был, касающийся его дела. Объясни, как он произошел?

— Объясню, раз надо.

И Глаз рассказал.

— Слушай, Петров, а как это вы по трубам переговариваетесь?

— Да очень просто. Вы в школе физику учили?

— Учил.

— Плохо учили. Ставлю два. Даже кол. Давайте дневник, и пусть мать распишется.

Следователь засмеялся.

— Веселый ты парень. Но объясни.

— Трубы обладают, это самое, проводят звук. Да что объяснять, я на деле покажу. Отведите меня в другой кабинет, я оттуда буду кричать в трубу, а вы здесь ухо к трубе приложите и слушайте.

Следователь повел Глаза в соседний кабинет. Там сидел Кум.

— Григорий Иванович, Петров хочет мне показать, как они по трубам разговаривают. Пусть он тут покричит в трубу, а я там послушаю, — сказал следователь и вышел.

— Григорий Иванович, приветствую вас. Вы что-то меня больше не вызываете? А я жду. Аж соскучился, — сказал Глаз, подошел к трубе и нагнулся, затем выпрямился, шагнул к столу Кума и проговорил: — Мне надо что-то взять, чтоб постучать по трубе.

Он вынул из графина пробку, Кум хотел перехватить его руку, но Глаз был уже у труб отопления и стучал пробкой по верхней трубе.

— Тише, расколешь.

Глаз нагнулся, приложил к трубе лодочкой ладонь и прокричал:

— Товарищ следователь, как слышимость? Если хорошая, то приготовьте пару сигарет.

Дверь отворилась. Заглянул следователь.

— Пошли.

Глаз вышел, бросив Куму:

— Если повинные никто не пишет, вызывайте меня.

Следователь запротоколировал показания Глаза и отдал ему пачку сигарет.

Бывший управляющий трестом Виктор Иванович Редькин и Костя Кобзев передачи и отоварку клали в один котел. После того, как Глаз дал показания следователю, Костя предложил гужеваться вместе. Глазу отовариваться не на что, да и передачу никто не носит, и он согласился. Но из общего котла ел мало. Скромничал.

Глаза вызвал на допрос старший следователь особого отдела управления внутренних дел Эмиргалиев. За столом — седоватый подполковник с узким разрезом глаз. Лицо рябое и некрасивое.

— Я занимаюсь твоим побегом. Больше в побег не пойдешь?

— Пойду, — не думая, ответил Глаз.

— Я взял показания у милиционеров, которые тебя конвоировали. Теперь ты расскажи.

— В начале скажите, что будет Колесову за то, что меня продырявил?

— Ничего.

— Почему?

— Он не знал, что бежит малолетка.

— Как это «не знал»? — возмутился Глаз. — Я, прежде чем побежать, крикнул: «Не стрелять — бежит малолетка!»

— И Колесов, и конвой об этом не говорят.

— Вы их в больницу сводите.

— Зачем?

— А проверьте слух. Они что — глухие? Если не слышали, что я кричал «не стрелять — бежит малолетка», тогда допрашивайте весь этап. Двадцать восемь человек было. Они-то, я надеюсь, не глухие.

— Кричал или не кричал — какая разница? Живой остался.

— Ну и шустрый вы, товарищ подполковник. Разница есть. По советскому законодательству в малолеток и беременных женщин не стреляют, если они идут в побег. А в меня стреляли. Я нарушил закон — меня посадили, он нарушил закон — пусть его тоже судят.

— Твое преступление — разбой — все равно побег перетягивает. Лишнего сроку за побег не дадут.

Глаз, не читая протокол, расписался.

— Защищайте их, защищайте. Рука руку моет. Чума на вас всех…

Глаз решил вызвать воспитателя — воспитатели к нему не ходили — и попроситься в камеру малолеток. Стукнул в кормушку. Дубак не подошел. Постучал еще. В коридоре тишина. Забарабанил в кормушку, и она открылась. Просунул в отверстие голову и осмотрел коридор. Дубака не видно. «А что, — подумал он, — я в кормушку пролезу. Вылезу в коридор, закрою кормушку и зайду в туалет. Когда начнут водить на оправку, с чужой камерой и уйду. На вечерней поверке меня хватятся. Вот будет потеха! А если туалет закрыт, я через кормушку в чужую камеру…»