Тереза Фаулер - Z — значит Зельда

Я взяла свой экземпляр «Скрибнерс» с именем Хемингуэя на обложке. Еще до публикации они печатали книгу по главам.

— Хемингуэй, насколько я знаю, пустил все свои силы на бокс, выпивку и тщательное исследование Левого берега со своим самым преданным собутыльником.

— Он вправе развлекаться, теперь, когда…

— Закончил книгу, — завершила я за него мысль.

Скотт не мог этого произнести, потому что знал: тогда я обязательно спрошу: «А у тебя какое оправдание?» Так что он сказал:

— Первая часть в этом журнале. Почитай сама. — Он отошел к окну и посмотрел на улицу в сторону церкви. — Конечно, у этого «романа с продолжением» немало недостатков. Я говорил, чтобы он дал мне почитать рукопись, и я бы помог ему довести ее до ума перед публикацией.

Один из поводов уйти от работы над собственным романам — роль наставника, которую, подозреваю, Хемингуэй начинал ненавидеть. Хоть что-то у нас с Хемингуэем общее.

Но даже несмотря на раздражение, я не могла спокойно смотреть, как Скотт мучается с романом. Это был замкнутый круг: из-за пьянства Скотт не мог серьезно засесть за работу больше, чем на пару дней, а из-за того, что не мог породить что-то более серьезное, чем новые рассказы, снова поднимала голову его неуверенность в себе. И толкала к бутылке. Алкоголь легко и быстро растворял эту неуверенность, которую вызвал успех Хемингуэя, но стоило ему перебрать по-крупному, и сомнения снова набрасывались. С одной стороны, я сочувствовала Скотту, с другой — с многих других сторон — теряла терпение. Где тот мужчина, за которого я вышла замуж?

— Может, почитаю, когда закончу с рассказом, — пообещала я.

«Но не больно-то надейся», — мысленно возразила я.

Скотт развернулся.

— Пойду приму ванну. Не забудь, вечером встречаемся с Каллаганами.

— Уже забыла и планирую сделать это снова. Я устала, Део, и мне нужно закончить рассказ. Гарольд ждет его не позднее следующей недели.

Скотт протянул мне руку.

— Зельда, откуда у меня появилась такая скучная жена?

Скучная жена. Как Хэдли. Которая теперь разведенная жена, замененная жена, может быть, более счастливая, но разоренная и вынужденная делить своего малютку-сына с женщиной, которая заняла ее место.

— Скучная, а? Я пойду, но только потому, что мне не нравится такое определение. — Я приняла его руку и позволила поднять меня на ноги.

В «Два маго» мы поужинали с Морли и его новой женой, прелестной Лореттой. Они поженились в марте, и с них еще не сошел глянец сияющих молодоженов — вечно переплетенные руки, ласковые улыбки и многозначительные взгляды. И пусть Морли низкий, коренастый, с маленькими зубами и редеющими волосами, для своей красавицы-жены он однозначно Адонис. Глядя на них, я тосковала по всему, что утратили мы со Скоттом.

«Нет, не утратили, — решила я. — Просто положили куда-то не туда. Если оно реально, то должно существовать хоть где-то».

— Тебе подали неудачное блюдо? — спросила Лоретта.

— Что? Ах, нет, наверняка все очень вкусно. Мило, что ты спрашиваешь. Просто я не голодна.

Когда унесли пустые тарелки, Скотт извлек из кармана номер «Скрибнерс».

— Морли, ты должен услышать — это из последней работы Хемингуэя. — И он с выражением зачитал:

— «В тот год поздним летом мы стояли в деревне, в домике, откуда видны были река и равнина, а за ними горы. Русло реки устилали голыш и галька, сухие и белые на солнце, а вода была прозрачная и быстрая и совсем голубая в протоках».

Скотт продолжал и продолжал…

— Чертовски впечатляет, правда? — обратился он к Морли. — Спорим, когда вы с Хемингуэем только познакомились в Торонто, ты и представить не мог, что он способен на такое. Я работаю с ним с… господи, с двадцать пятого — четыре года, и думаю, по этой книге можно видеть, какой долгий путь он прошел.

— Можно и так сказать. — Морли пожал плечами.

— Это «Скрибнерс», — сказал Скотт с тем снисходительным видом, который часто напускал на себя, когда один бокал уже отделял его от простого пьяного веселья, но до отвратительного дебоша оставалось еще несколько. — Они печатают только произведения высшей пробы.

Я закатила глаза. Наверное, как и все остальные.

— Проба — это вопрос мнения, — покачал головой Морли. — Тебе должно быть это известно.

Морли, будучи на семь лет младше Скотта, издал пока только один роман, так что Скотт смерил его пренебрежительным взглядом.

— Ты еще научишься.

— Не нужно мне учиться, я уже знаю. Этот роман слишком искусственный, слишком вымученный. Он пытается примерить чужую личину.