Марианна Гончарова - Кошка Скрябин и другие

Когда Кондратьевы приехали в клинику и ворвались в кабинет к доктору Малиношевскому, мы как раз заканчивали наносить непоседе РУ синий боди-арт. Кондратьевы ворвались, минуя очередь из щенят французских бульдогов, поросенка Яши, приобретенного не для еды, а чтобы его любить, а хозяев обманули: поросенок оказался не декоративный и вырос в хорошего форматного кабанчика. Хозяева не знали как быть и зачем-то притащились со своей свиньей к доктору Малиношевскому. Ну и еще там что-то мелкое сидело в кулаке у дяди Миши-лесника. Оно в кулаке дяди Миши-лесника ухало и щелкало. В других обстоятельствах мы бы заглянули, но тут как раз в панике ворвались Кондратьевы со своей Сабачькой. Нет, Кондратьевы – люди интеллигентные. В приемной они вежливо, но торопливо кланялись, и просили, и оправдывались:

– Срочно! Дело жизни и смерти! Умоляем! Животное гибнет!..

– Конечно-конечно, бегите быстрей, – уступали Кондратьевым все. И дядя Миша-лесник с ухающим кем-то в кулаке, и люди с кабанчиком, и боксерские щенки. Это ведь не человеческая поликлиника, сюда, к Малиношевскому, понимающие люди приходят.

И мы, увидев Кондратьевых с Сабачькой, конечно, тоже разволновались, остались в кабинете, чтоб, если что, быть рядом…

А эта Сабачька… Да-да, именно так написано в ее ветеринарном паспорте: собака-метис по имени Сабачька по фамилии Кондратьева. Хотя сама Сабачька уверена, что ее имя Обедать, фамилия Идитеужинать, а кличка Ктоэтосделал.

И вот эта собака Сабачька, пирожок с глазами, пятнадцать сантиметров над уровнем моря, четыреста граммов восхитительной золотистой меховой красоты и океан нежной вопросительной грусти в мокрых выпуклых очах, возлежала у хозяйки Иры на руках, сопела горячим, закатывала глаза и вовсю изображала боль, скорбь и обреченность.

А ведь в дом к докторам Кондратьевым она попала абсолютно случайно. (Или не случайно?) Ее не планировали, не купили, не подарили. Она пришла сама. Она явилась. Как праздник. Как Новый год… Откуда пришла? А откуда обычно приходят собаки? Правильно, с улицы!.. Надо отдать ей должное, этой кудрявой умилительной скотине. С завидным упорством она, тогда еще уличная собачка-щенок, прокладывала путь к сердцам своих будущих хозяев – двух врачей Кондратьевых: акушера-гинеколога Олега и диетолога Ирины, приверженцев стерильности во всем и везде.

Сабачька не торопилась и, все хорошо рассчитав, начала с детей Кондратьевых. Сперва ее путь прошел через сердце младшего ребенка Кати. Это именно она – добрый ребенок Катя – однажды отбила щенка у дурной уличной компании, где Сабачьку учили плохому – воровать, драться, кусаться и попрошайничать. И при этом всегда отнимали куски, а однажды чуть не загрызли. Вот тогда ребенок Катя и ринулась бесстрашно в рычащий и визжащий клубок и вытащила оттуда за шкирку, из самого эпицентра, дрожащего от страха и слез щенка. Ребенок Катя покормила и напоила его тем скромным, что нашла на кухне, – печеночным тортом с авокадо и какао с ванилью на топленом молоке. Благодарная Сабачька стала сопровождать ребенка Катю в детский сад, на уроки вокала, на занятия танцевального кружка и преданно ждать на пороге в любую погоду, рассчитывая на продолжение банкета. И ребенок Катя ее не разочаровывала. Собака Сабачька хоть и маленькая, но прорва порядочная. А родители и бабушка решили тогда, что ребенок Катя наконец стала кушать с аппетитом. Да.

Следом, определившись, кто среди детей главный и решает многое, Сабачька взялась провожать старшего Катюшиного брата подростка Сашу на теннисный корт и научилась приносить ему мяч, пусть обслюнявленный, но быстро. Она, опять же мгновенно сориентировавшись, приносила только тот мяч, который нужен был Саше, а если мяч нужен был его противнику, то Сабачька валялась, зевала с подвывом и с места не двигалась. Конечно, работы у Сабачьки стало больше – то ребенка Катю сопровождать, то подростка Сашу, но к рациону добавились сухарики и чипсы, тоже очень неплохое лакомство, хоть и солоноватое.

Наконец поздней осенью, жалостливо поджимая то одну, то другую лапку, эта актриса стала деликатно проситься в подъезд дома, где жили Кондратьевы, с укором заглядывая ребенку Кате и подростку Саше в лица: мол, мы же друзья, ребята, вы чего, сами-то в тепле… Ее впустили. И она там ночевала, причем – опять же умница! – понимая, что вести себя надо аккуратно и тихо. Потом она – с кем не бывает – забеременела и даже растерялась, понимая, что с выводком вряд ли кому-то будет нужна. Но тут уже гинеколог и акушер, гуманный доктор Олег Кондратьев, папа ребенка Кати и подростка Саши, не смог оставить ее в феврале на улице или в подъезде, где «каждый может обидеть, а ей ведь рожать», и приютил в прихожей их квартиры, пока не родит. Сабачька мысленно потирала лапы и хихикала, но линию гнула четко: была преданна, весела, игрива, благодарна и – главное – предельно аккуратна. Подносила тапки, лаяла на чужих, но негромко, предупредительно, радовалась своим искренне и счастливо.