Ричард Форд - Трудно быть хорошим

Прошло больше недели со дня приезда Этона. Эмма наконец решилась разложить его вещи. Переложила одежду из чемодана в комод. А незатейливые игрушки, вынув из коробки, расставила на крышке огромного кедрового сундука, что стоял у окна. Маленький коричневый медвежонок с одним зеленым глазом, желтый грузовичок, дюжина строительных кубиков, солдатики, пластмассовая уточка, коробка карандашей, раскраска. Вот и все богатство. Игрушки старенькие, потрепанные; видимо, с тех еще времен, когда он был совсем крохой. Но проходя вечером мимо комнаты, Эмма с удивлением обнаружила, что все игрушки вновь сложены в коробку, а вещи — в чемодан.

Тогда она решила оставить пока все как есть и положиться на время.

С каждым днем молчание Этона угнетало все больше и больше. Ни разу еще не слышала Эмма его голоса. Часто, просыпаясь ночью, она почти явственно слышала, как малыш зовет ее. И тогда лежала замерев — слушала. Но увы… Зато ей часто снился его голос. Он был сильным, высоким, даже пронзительным. Это был голос Джимми. Странно, но она думала о Джимми как о маленьком мальчике. Никогда не видела Эмма сына в зрелом возрасте, возмужавшим и поседевшим, как Сэм.

Желая хоть чем-то занять себя, Эмма принялась распаковывать коробки с вещами из старого дома. Многие из них, сорванные в спешке с привычных мест, казались теперь чудными, нескладными, лишенными смысла. Как ни старалась, не могла она вспомнить, откуда здесь эта цветастая фарфоровая ваза, где она стояла раньше?

День за днем с завидным упорством копалась она в старых вещах. Раз даже мелькнула мысль, что она совсем не удивилась бы, обнаружив себя, обернутую в старую бумагу, на дне одной из коробок.

Разбирая детские вещи, Эмма наткнулась на две маленькие музыкальные гармоники, несколько поржавевшие от времени, — игрушки Сэма и Джимми. Опробовав их потихоньку, она положила одну в карман своего фартука, а другую — на стол в гостиной. Через пару дней, убираясь на кухне, Эмма услышала робкий прерывающийся звук, долгая пауза, затем еще три раза — уже более уверенно. Тогда она достала свою гармонику и тоже подула в нее. Затаив дыхание, прислушалась. Ответа не последовало. Через мгновение она уже заглядывала в комнату. Этона там не было, а игрушка лежала на столе как ни в чем не бывало.

Чтобы развеяться, переключиться с мучительных мыслей о ребенке, Эмма принялась читать журналы, приходившие с почтой. Но слова ничего не значили теперь, раздражали.

Дни текли скучные и безликие, похожие друг на друга, как две капли воды. Жизнь протекала в молчании и ничегонеделании. Часами могла Эмма сидеть, закрыв лицо руками и вспоминая прошлое. Механически разглаживала морщинистую кожу рук. Потом вставала и медленно, еле передвигая ноги, расхаживала из угла в угол по комнате. Иногда набирала в рот родниковую, отдающую мхом воду и сидела так, не глотая, до тех пор, пока всем телом не ощутит свежесть и не содрогнется от холода. И лишь тогда, получив подтверждение тому, что не утратила еще способности чувствовать, успокаивалась. Но стоило взглянуть в окно, как сомнения подступали вновь. Природа жила своей жизнью, гораздо более богатой и разнообразной, чем ее, Эммы, жизнь. Деревья под окном, ожившие под весенним солнышком, вот-вот зазеленеют. У крыльца появилась первая травка, да полезла из земли так бойко, будто рвалась в дом. По ночам длинные ветки глицинии стучались в окна. Весна, которую Эмма так ждала, казалось, вычеркнула ее из жизни. О, это было еще мучительнее, чем томиться в одинокие зимние вечера!

Лишь любовь Этона способна была возродить Эмму. Но их разделяла прочная стена.

Однажды вечером, уложив ребенка и убедившись, что он спит, Эмма позвонила Сэму в Мэмфис. Трубку взяла Ардис.

— Я хотела кое-что спросить у вас. По поводу Этона, — неуверенно начала Эмма. Она знала, что происходит на том конце провода. Ардис ждала вопроса, постукивая длинным ногтем по передним зубам. Дурацкая привычка! — Он умеет разговаривать? Я хочу сказать, что не слышала от него еще ни слова.

— Боже, мама, ну что за фантазии! Просто он очень стеснительный. Когда мальчик привыкнет к вам…

— Ты не поняла. Я имею в виду, он знает хоть какие-нибудь слова?

— Что??

— Слова, я говорю, он знает?

Молчание на том конце провода. Эмма отчетливо слышит щелчки.

— Мама, но ведь ему только пятый год. Уверяю вас, он знает столько же слов, что Стив или Тодд.

Ардис начала раздражаться. Уловив это, Эмма сказала:

— Скажи Сэму, я звонила.