Гайнан разлил по второй рюмке.
— Сашенька, успокойся. Неужели тебе непонятно: я пришел к тебе с добром, как мужчина к мужчине. А у нас с тебой заместо делового разговора какие-то бабские недомолвки, принюхивания. Если бы я имел чего против тебя, разве б я к тебе явился? Ты прекрасно знаешь, что я все знаю. А я прекрасно понимаю тебя: не хочется тебе расширять круг осведомленных о твоих в общем-то благородных операциях во имя одной целой неразрозненной коллекции открыток на Алмалы и вообще в городе, если не во всем Поволжье. Но что поделать, я тоже осведомлен. Так, договоримся? Ты мне, старому фронтовику, память моей молодости — пистолет, я тебе — саквояж с полтинником для Жбана. О нашем взаимном соглашении ему, болтуну, для нашего общего блага знать не стоит. И ты открытки не брал, и я ни при чем, и Жбан от игры с огнем отгорожен, плюс ему за короткий язык и на мороженое кругленькая сумма.
Пичуга задумался.
40. Саша и его Раинька
С непомнящего себя детства Саша Пичугин разбирал до последнего винтика всякую самодвижущуюся игрушку, пытаясь раскрыть скрытую силу ее механики. Распотрошенные кораблики, самолетики, автомобильчики выбрасывались на свалку, а юный исследователь набирался опыта, благо недостатка в новой технике не было — в профессорской семье наследника в игрушках не ограничивали. Со временем Саша предпринял попытки собирать разобранное. Как-то раз он позвал деда, мать и объявил, что он починил зайца-барабанщика. «Глядите, сейчас забарабанит!» Саша повернул ключик, и случилось непредвиденное: плюшевые лапки зайца завернулись за спину и застукали палочками себе по попе. Мальчик от удивления разинул рот, бросил игрушку и забился в судорожном, истерическом плаче: «Ненормальный какой-то, ненормальный какой-то!» Мать кинулась успокаивать мальчика, а дед взял зайца, отвертку, вскрыл на спине щиток механизма и задумался: «Ничего не понимаю, все верно, все правильно, винтик к винтику...»
Роза Киямовна позабыла о том случае, а дед — нет. Он его напомнил дочери, когда внук, поссорившись с отцом, ушел из дому.
— К чему ты это? — спросила она, не улавливая связи между «ненормальным зайцем» и уходом из дому сына.
— Так просто, — ответил Киям Ахметович.
Но случай с зайцем вспомнился ему не так просто. Любое мало-мальское, выходящее из рамок повседневной обыденности событие имело для него свое толкование, являлось приметой, предвозвестницей какого-то определенного происшествия в будущем. Он не вспомнил историю с той игрушкой — он никогда ее не забывал. Сколько раз пытался внушить внуку: любая автоматическая игрушка прекрасна своей внутренней загадочностью. Нет, внуку воочию надо было видеть те пружинки и рычажки, которые приводят колесики в движение, управляют ими. А затем дед стал замечать: чем взрослее, тем настойчивее пытается Саша вскрыть рычажки, управляющие обществом, людьми в нем. Это он называл математическим расчетом жизни с последующей ее регуляцией. И добавлял: никакая наука не может считаться наукой без математического обоснования. А жизнь, несомненно, — наука. В седьмом классе им задали писать сочинение «Кем ты хочешь видеть себя в будущем?» Саша написал два сочинения. Одно — для оценки, второе — для себя. И вот второе запомнилось. Вернее, ошарашило. Он зачитал его в кругу семьи. На восьми страницах в клеточку была расписана вся его последующая жизнь до восьмидесяти четырех лет — ровно столько он собирался прожить. Прожить с женой, которая должна была быть младше его не менее, чем на двенадцать-тринадцать лет, и с которой он должен был зарегистрировать брак в тридцать три года, то есть в возрасте Христа. Еще много подробностей было в сочинении — жена его будет музыкантом, блондинкой, сам он доктором наук, будет у них двое детей, дача на Волге, автомобиль... Шли годы, Саша взрослел, что-то поправлял в сочинении, которое он назвал своей программой, и по тому, как начал услащать конфетами шестилетнюю белобрысую Наташеньку из первого подъезда, дочку профессора консерватории, появлявшуюся во дворе с неизменной скрипкой в дорогом футляре, в который смогла бы поместиться сама в полный рост, стало очевидно — сверхперспективная Сашина программа не пустая шутка. А золотая медаль за отличную учебу в школе, успехи на математических олимпиадах свидетельствовали и о реальности профессорских лавров в будущем с само собою разумеющимися автомобилем и дачей на крутом волжском берегу. И вдруг...
Читать дальше