Джеффри Арчер - Грехи отцов

– Что ж, тогда за дело, – сказал он, быстро встал и повел ее назад к справочному бюро.

– Пегги, я нашел замену Даны на рейс, – объявил он на месте. – Подготовьте ее, пусть сразу и приступает.

– Слава богу, – сказала Пегги, поднимая откидную доску и впуская Эмми за стойку. – Как тебя звать? – спросила она с тем же невыносимым акцентом.

Эмма впервые поняла Бернарда Шоу, который сказал, что Америка и Англия – две страны, разделенные общим языком.

– Эмма Баррингтон.

– Так вот, Эмма, это моя помощница Труди. Мы страшно заняты. Понаблюдай, а мы натаскаем тебя по ходу дела.

Эмма отступила на шаг назад и стала смотреть, как девушки выдерживали натиск, каким-то образом ухитряясь еще и улыбаться.

За час она выяснила, когда и где пассажиры должны собраться по учебной тревоге, на какой палубе расположен ресторан, как далеко должно отойти судно, чтобы пассажиры получили выпивку, с кем сыграть в бридж после ужина и как попасть на верхнюю палубу, чтобы полюбоваться закатом.

В течение следующего часа Эмма выслушивала одни те же вопросы, звучавшие вновь и вновь, а на третий решилась, шагнула вперед и начала самостоятельно отвечать пассажирам, лишь иногда справляясь у новых коллег.

На Пегги это произвело впечатление, и, когда очередь сократилась до двух опоздавших, она объявила:

– Пойдем покажу тебе твою каюту да перекусим, пока пассажиры накачиваются перед обедом. – Она обратилась к Труди: – Вернусь до семи, сменю тебя.

Затем откинула доску и вышла. Труди кивнула, и к ней подошел очередной пассажир.

– Скажите, а к ужину обязательно переодеваться?

– В первый вечер – нет, сэр, – последовал уверенный ответ, – но дальше – да.

Пегги продолжала щебетать, ведя Эмму по длинному коридору, пока они не подошли к трапу, отгороженному веревкой с табличкой «Только для членов экипажа».

– Трап ведет к нашим каютам, – объяснила она, снимая с крючка конец веревки. – У нас с тобой одна на двоих, койка Даны сейчас свободна.

– Ну и замечательно, – кивнула Эмма.

Они спускались все ниже, и с каждой палубой трапы становились все уже. Пегги умолкала, только когда кто-нибудь из команды сторонился, давая им пройти. Иногда она награждала встречных теплой улыбкой. Эмма и не знала, что такие бывают, – Пегги была решительна, независима и в то же время трогательно женственна, с короткими светлыми волосами, одетая в юбку, которая едва прикрывала колени, и тесный жакет, подчеркивавший достоинства фигуры.

– Пришли, – сказала та наконец. – Здесь ты будешь спать следующую неделю. Надеюсь, ты не ждала увидеть дворец.

Эмма вошла в каюту, которая была меньше любой комнаты в Мэнор-Хаусе, включая кладовку для метел.

– Жуть, правда? – спросила Пегги. – Вообще, у этой старой калоши есть только один плюс. – (Эмме было незачем уточнять, что та имела в виду, благо Пегги охотно отвечала как Эмме, так и себе самой.) – Такого соотношения мужчин и женщин не сыщешь нигде на земном шаре, – хохотнула она и продолжила: – Это койка Даны, а эта моя. Сама видишь, двоим здесь не поместиться, разве что кто-то ляжет. Давай устраивайся, а через полчаса приходи, я отведу тебя вниз в столовую на ужин.

«Разве ниже еще что-то есть?» – удивилась Эмма, но спросить не успела, Пегги уже упорхнула. Она в замешательстве села на койку. Как ей добиться от Пегги ответа на все вопросы, когда та без умолку трещит? А может, оно и к лучшему – сама все выболтает? В запасе еще целая неделя, придется набраться терпения. Она принялась перекладывать свои скромные пожитки в шкаф, который Дана не позаботилась освободить.

Раздались два длинных мощных гудка, и мигом позже Эмма почувствовала легкую дрожь корпуса. Иллюминатора в каюте не было, но она поняла, что судно движется. Она снова села и попыталась убедить себя в правильности решения, уже тоскуя по Себастьяну, хотя и собиралась через какой-то месяц вернуться в Бристоль.

Эмма изучила помещение, которое стало ей домом на следующую неделю. К обеим стенам крепились узкие койки, рассчитанные на человека ниже среднего роста. Она прилегла и проверила матрац, который не пружинил, потому что был без пружин, и положила голову на подушку, словно набитую поролоном, но не пером. Была здесь и маленькая раковина с двумя кранами, из которых тонкой струйкой текла тепловатая вода.

Она надела форму Даны и едва удержалась от смеха. Вернувшаяся Пегги удержаться уже не смогла. Дана была как минимум на три дюйма ниже и на три размера полнее Эммы.