Валерий Залотуха - Свечка. Том 1

Из таких и еще многих других случаев складывалась и росла известность о. Мартирия как заслуженная, так и совершенно незаслуженная.

К последнему можно отнести родившееся после одного-двух случаев суеверие (а как еще можно это назвать?), что женщина, которая никак не может забеременеть от своего мужа, может это сделать, если поймает взгляд о. Мартирия – при условии, что он посмотрит ей в глаза… Избави боже, ни о каком непорочном зачатии речи не шло, тут нужно было, чтобы слились в одно ночное усердие законного супруга и взгляд таинственного монаха…

Понятно – глупость, глупость страшная и совпадение, но ведь верили, и как верили! Сам о. Мартирий о таком своем «даре» не знал и даже не догадывался, но, верно, что-то чувствовал – иначе почему ни на кого не смотрел, отводил взгляд от ищущих его взгляда и все больше прятал глаза в своих глубоких глазницах под нависшими надбровьями за кустистыми бровями?

Но если люди начинают в какую-то глупость верить, их уже не переубедишь: даже то происшествие с бандитами адепты его перевернули так, что это, мол, ангелы спасли монастырскую братию от кровавой расправы, а спроси этих адептов, что за ангелы такие, которые живых людей под КрАЗ, как в мясорубку, запихали, так небось и не ответили бы.

Ангелы не ангелы, но на исповедь к нему записывались и устраивали по ночам перекличку, как когда-то в ГУМе за югославскими сапогами. Даже братия признавала, что исповедник о. Мартирий редкий, но тут же делала оговорку, что с его здоровьем каждый мог бы так исповедовать.

А вот проповедник он был никудышный, на этот счет никто и не спорил. Скажет, а потом думать начинает, что сказал. Оно, конечно, ничего необычного, нормальный задний ум, которым русский человек знаменито крепок, но известная эта поговорка родилась в миру, для мирского, так сказать, применения, а не для душеспасительных проповедей, тут умножай все на десять, а то и на сто, проповеданное с амвона слово не воробей, а неведомая, не описанная орнитологами птица – с женским миловидным личиком, львиными лапами и павлиньим хвостом, и что с ней, летящей, делать, никто не знает. А вот она обязательно сделает: кого удивит, кого обрадует, кому страху нагонит, а кого, прости господи, обгадит!

О. Мартирий проповедовал резко и грубо, как будто на войне команды отдавал. А то ввернет такое, что хоть стой, хоть падай! Так, выступал он с проповедью позапрошлым летом, когда праздновался в стране День свободной России, а в монастыре на месте старой разрушенной колокольни закладывалась новая. И среди слушателей был губернатор К-ской области – демократ до мозга костей, друг и соратник Президента, вместе с которым в девяносто первом году в Белом доме готовился отражать атаку «Альфы». Ну и скажи же ты что-нибудь благожелательно-духоподъемное, а он:

– Пусть никого не успокаивает, что новые наши властители (слово-то какое – «властители», где только он его откопал) сегодня в храмах со свечками в руках стоят… – А ведь у каждого в руках свечка и никуда уже ее не денешь, а о. Мартирий доводит ситуацию до полного абсурда: – Сегодня они со свечками, а завтра, глядишь, кочергами будут орудовать!

Обсуждая потом с о. Мартирием его проповедь, о. старый Афанасий посетовал, что вряд ли им теперь удастся построить колокольню, но жизнь распорядилась иначе. Буквально спустя неделю губернатора-демократа сняли и посадили в тюрьму за откровенное воровство, а на его месте появился новый, который выстроил колокольню с удвоенной скоростью. И – опять двадцать пять: поклонники о. Мартирия сделали из этого вывод о несомненном пророческом даре могучего монаха, так как, отбывая срок, бывший губернатор трудился на зоне в кузнечном цеху, где изготавливали на продажу так называемые «каминные наборы», в состав которых входит кочерга. Но какое же это пророчество, если все вокруг знают, что прежний губернатор – вор, а новый, который на его месте в храме со свечкой стоит, вор пуще прежнего. «Что же это наш пророк про него ничего не говорит?» – задавалась вопросом монастырская братия и не получала ответ.

Вот и мы, исписав не одну страницу, вспомнив то и это, пятое и десятое, не получили исчерпывающего ответа на вопрос: «Что за человек о. Мартирий?» – ограничившись только его отношением к миру и мира к нему. И как бы это не было трудно, придется нам коснуться той части человеческого бытия, которая миру прямо, как говорили в старину, противуположна…