Мария Голованивская - Пангея

Первым посетителем павильона ожидался Константин со своей свитой, под стрекот камер он должен был подойти к ее стенду и проявить искренний интерес к картинкам на экране и к буклетам, а ей следовало с неподдельным интересом рассказать ему обо всех чудесах, на которые способна корпорация, — и вручить ему сувенир. Но как унять цветок, который отвлекал, который заставлял видеть во всех мужчинах только то, что скрывали их дорогие брюки, их купленные за тридевять земель трусы, то, что они любили в себе больше всего и больше всего холили и ласкали, и она теперь тоже только об этом и думала. Константин и правда вошел с большой свитой и сразу же двинулся к стенду «Конон-Корпорэйшн».

— Ээээх, старик не дожил, — посетовал Константин, и вся свита закивала. Кивали и Голощапов, и Лахманкин, и несколько министров, и молодой Платон, о котором говорили, что он будет следующим правителем Пангеи, но говорили шепотом и по распоряжению самого Константина, лучше распускать слухи, чем быть их жертвой. Вокруг шеи Константина огромным шарфом лежал сатана, и, едва увидев Нур, витиевато разулыбался.

— Ах, как я хочу ее, — сладко прошипел сатана, — ее щелочку, цветущую молодой лилией.

Она сразу увидела его и содрогнулась от отвращения. Она не могла знать, что ее настоящие родители и их свита с презрением относились к этому червяку, пожирающему яблоко земного шара, но она почувствовала, что это мерзость превеликая, и не понимала, как премьер-министр Пангеи может с таким важным видом носить эту тварюгу на своей шее.

— Человек начал добывать золото в трех районах земного шара, — затараторила Нур текст, указывая на мелькающие на экране кадры, — в Северной Африке, Двуречье, долине Инда, Восточном Средиземноморье. Тут, тут и тут, — показала она на объемной и текучей карте на плазме. Сатана извернулся и лизнул своим липким языком щеку Нур.

— Сладкая девочка, — прошептал он Константину, — только вот бессмертная, а это — проблема.

Голощапов, Лахманкин и Платон тоже видели и слышали сатану, но были так заворожены цветком Нур, что слышали звон, да не знали, где он.

— Куда ты смотришь, — одернул Константин сатану, — смотри куда надо и слушай, что тебе говорят.

Сатана весело захихикал:

— А ты сам-то куда пялишься! Какое тебе нужно еще золото? Сейчас она скажет, что все страны, где добывалось золото, я пожрал, спорим?

— В разные эпохи золото добывали совершенно из разных мест, — тараторила Нур. Черный континент производил половину мировой добычи, свыше четверти выпадает на Северную Америку, а дальше остальное — Австралия с Океанией. Все это — владения сатаны, — проговорил ее язык помимо ее воли. Она в ужасе прикрыла рот рукой, но потом успокоилась: кажется, никто не услышал ее или не подал виду.

— Что я тебе говорил? — самодовольно прошипел сатана. — Теперь ты должен попробовать ее. И ты, — он указал на Платона, — ты расслышал про Черный континент? Так вот это твоя душа, Платон! Полная золота, но принадлежащая мне!

Платон кивнул ему, потому что не слушал его слов. Ему показалось, что сатана что-то сказал о красотах Нур, а совсем не о его душе.

Нур заговорила о бессмертии человека и вечности золота, и только это смогло переключить внимание старших членов делегации на предмет ее речей. Надо же, алхимики считали, что серный дым — отец золота, а ртуть — его мать. Константин сверкнул глазами: он, поднявшийся из грязи в князи, мечтал о бессмертии или хотя бы Мафусаиловом долголетии, и все, что могло как-то продлить его земной путь, страшно интересовало его. Именно через черный страх, разинувший свою пасть посередь его трепетного и слабого существа, тленного и насквозь проеденного опарышами, и проник в него сатана, предложив известное средство от дряхления. В ту же точку била и «Конон-Корпорэйшн» — особые средства для вечной молодости из золота для Константина и его приближенных в ответ на налоговые льготы.

«Египтяне были первооткрывателями многих методов добычи и обработки золота, — уже немного устало продолжала Нур. — Именно в Египет стекалось золото со всей Африки, и многие города, даже в новое время, выросли из земли благодаря ему — Сан-Франциско, Сидней, Йоханнесбург. Города и империи любят золото, и оно же…

— Течет в моих жилах и застывает в виде моего кала в земле, — продолжил за нее сатана.

— И где теперь этот твой Египет? — опять помимо своей воли проговорила Нур. — Банановая диктатура, а сам ты дурак.

Она догадалась, что лишние уши ее не слышат, и на этот раз прикрывать рот рукой не стала.