Виктор Притчетт - Птички в клетках (сборник рассказов)

Змей дернулся кверху, и Гилберт смотрел, как он метался, пока наконец не взмыл совсем высоко. "И молодец", — сказал Гилберт. Нудный, серый денек обдавал свежестью. Гилберт зажег сигарету, бросил пустую пачку в траву и тут обнаружил, что потерял из виду пса. Когда он снова увидел Тома, тот напрямик мчался к группке деревьев на берегу озера. Мчался к другому псу. В нескольких метрах от цели он замер, сделал стойку. Другой пес, фокс, застыл, потом полетел вперед. Они обнюхивали друг друга под хвостами, потом прыжком повернулись морда к морде. Оба рычали, фокс залаял, и они схватились, вцепились друг другу в загривки. Игра перешла в драку, они рвали друг друга зубами. Гилберт узнал пса Рейчел, и действительно Рейчел уже бежала с криком: "Сэм, Сэм!" Бой был яростный, Том совсем зашелся.

— Разнимите их! — вопила Рейчел. — Разнимите! Они друг друга убьют. Он ему горло перегрызет!

И тут она узнала Гилберта.

— Вы?!

Гилберт с удовольствием наблюдал поединок. Он поискал глазами и нашел валявшуюся под деревом палку.

— Разнимите! — визжала Рейчел.

— Тяните своего за ошейник, а я своего! — крикнул он.

— Не могу. Сэм! Сэм! Ах! Кровь!

Она в ужасе плясала вокруг собак, пытаясь схватить Сэма за задние лапы.

— Не за лапы. За ошейник, вот так, женщина, — орал он. — Нечего его обнимать, бестолочь. Вот так. И хватит плясать.

Он схватил Тома за ошейник и поднял вместе с трепыхающимся Сэмом.

— Вы его задушите! Я не могу! Не могу, — кричала она. Гилберт лупил собак палкой. Рейчел ловила лапы Сэма.

— Вы их убьете!

Он саданул палкой, собаки взвыли и расцепили челюсти.

— Поводок надевайте, — сказал он. — Дура.

Кое-как она нацепила поводок, и тут же оба пса стали опять рваться в бой. На белой шее и по всей шерсти у фокса были кровавые пятна. Рейчел перемазала об него руки.

Гилберт вытирал с рукава собачью слюну.

Оба оттягивали своих псов за поводки, и она смотрела на Гилберта. Ее бесило, что он весело смеется ей в лицо. Оба уставились друг на друга и увидели то, чего не видели прежде. В короткой юбке, в туфлях, испятнанных мокрой травой, растрепанная, покрасневшая, а не бледная, как всегда, она вдруг оказалась женщиной. Ее преобразила трава. А перед нею стоял уже не набитый своими прибаутками профессиональный вдовец, а мужчина как мужчина. Его преобразил парк; здесь он и то стал похож на человека. Псы снова взвились на поводках.

— Лежать, Сэм, — гаркнул Гилберт.

Она задрала голову. Она имела полное право его ненавидеть, раз он посмел орать на ее собаку.

— За своим смотрите. Ему намордник надо, — кинула она в это нестерпимо добродушное лицо.

— Дурни получили свое удовольствие. И молодцы. Как вы? Пойдите чего-нибудь выпейте. Я провожу, если можно. Посмотрю, как вы.

— Нет! Нет! — Она испустила громкий стон, чересчур даже громкий. — У него кровь. Я поведу его домой. — Она повернулась, оглядела парк. — Как люди пачкают. — И, удаляясь, окончательно его припечатала: — Я и не знала, что вы сюда ходите с собакой.

Он смотрел ей вслед. Она, уже не оглядываясь, волокла упирающегося фокса по травянистому взгорку, прочь от озера. Ее мотало на ходу.

"Очень недурная фигура, — подумал он. — Дурища. Ладно, пойду из дому ей позвоню".

По дороге домой ему все воображалось, как она пляшет по траве и кричит. Он обдумал всю сцену и пришел к прежнему выводу. "Ноги — вполне. Раньше их не видел. Женщина. Вне всяких. Столько жизни". Она продолжала плясать, когда он ставил псу миску с водой. Он вылакал ее, фырча, и Гилберт налил ему еще миску, а потом промыл шею, осмотрел ухо. "Обойдешься", — сказал он. Он покормил зверя, тот вспрыгнул на диван и мгновенно захрапел. Во сне он скулил и вздрагивал.

— Да, надо же ей позвонить.

Но трубку сняла соседка и сказала, что Рейчел ходила к ветеринару, вернулась в жутком состоянии и с приступом мигрени легла в постель.

— Не беспокойте ее, — сказал он. — Я хотел только спросить про собаку.

Рейчел вовсе не лежала в постели. Она стояла рядом с соседкой и, когда та положила трубку, спросила:

— Что он сказал?

— Он спрашивал про собаку.

— И все?

— Да.

Это ее просто ошеломило.

Она проснулась посреди ночи, и, когда изумление прошло, ей страшно захотелось, чтоб он оказался рядом и можно было ему сказать: "Между прочим, могли извиниться. Я не люблю, когда меня обзывают дурой. Слишком много себе позволяете. Не воображайте, пожалуйста, что меня вот настолечко интересует ваша собака". С неудовольствием она отметила, что ее всю трясет. Она вылезла из постели и, глядя в окно на черные деревья, увидела, как сама она пронеслась через парк к его дому и выволокла из постели эту несчастную собаку. Уж она ему выдала! И в каких выражениях! Она вышвырнула пса из комнаты, и он с воем кинулся вниз. Она вернулась в постель обессиленная и дивилась самой себе, не понимая, каким образом Сэм превратился в Тома. Она лежала без сна, оцепенев, одна-одинешенька. Кого же она вышвырнула? Сэма или Тома?