Виктор Притчетт - Птички в клетках (сборник рассказов)

— Он вас так оскорбил, — твердила она.

Неужели, думала миссис Джексон, слушая ее, неужели мне суждено еще раз пережить уже пережитое?

И когда она сказала себе это, торжество вспыхнуло в ней и обдало сердце жаром. Годы самобичевания исчезли, сменясь безудержным упоением молодостью.

— Но меня это вовсе не оскорбило. Да, я этого не ожидала, но скорее была польщена, — солгала она.

Мэри посмотрела на миссис Джексон серьезно и недоверчиво.

— Ты предупредила дома, что едешь ко мне?

— Нет.

— Господи, — сказала миссис Джексон. — Надо сейчас же ехать назад. Я отвезу тебя. Дома, наверное, с ума сходят. Так поздно!

— Я видела, какое у вас было лицо, — сказала девочка.

— Никогда не суди по выражению лица, — сказала миссис Джексон. Она подошла к книжному шкафу и вынула книгу. — Вот, я обещала дать тебе почитать. Забыла привезти сегодня утром.

Мэри в замешательстве взяла книгу.

— Скажем твоему отцу, что ты приезжала за ней.

Миссис Джексон велела гостье почитать, пока она приготовит чай. Книга называлась "Рамбуйе: Искусство вести беседу".

— Это вы написали! — воскликнула девочка.

— Да, я. Собиралась захватить ее с собой на свадьбу. Но забыла. Лучше поздно, чем никогда.

Она отвезла Мэри на ферму. В дверях уже ждал Тед Арчер.

— Вот она! — крикнул Арчер, и Флетчер выбежал из дома.

— Миссис Джексон забыла привезти мне книгу, — сказала девочка. — Я за ней съездила.

— На ночь глядя? — спросил Флетчер, а Мэри поцеловала его.

— Мы все вокруг обыскали, — тихо сказал Тед Арчер, уводя миссис Джексон в дом. — Они поругались.

Потом все посидели в больших потертых креслах, миссис Джексон болтала о свадьбе, Флетчер молча смотрел и слушал, а когда он рассмеялся какому-то ее замечанию, она с чопорным и деловым видом встала и заявила, что сию минуту должна ехать.

Она включила фары, и машина тронулась, а Флетчер крикнул с порога:

— Завтра заеду за веревкой.

Это были его первые слова, обращенные к ней. Его голос, казалось, завладел всей ночью.

Вернувшись к себе, миссис Джексон легла на кровать. "О нет", — сказала она в пустоту жаркой комнатки. Стояла душная ночь, миссис Джексон металась во сне. В голове мелькали голоса, лица, и Флетчер, сидя в кресле, не сводил с нее глаз. А утром — вот радость! — у нее оказался синяк на животе: выступил за ночь. Показать бы его Флетчеру!

Она вымыла голову и во второй половине дня, когда явился Флетчер, сидела, повязав голову шарфом, суровая и чопорная.

Он подошел к двери, и она, с вызовом поджав губы, сняла веревку с крючка.

— Вот то, за чем вы приехали.

Он бросил веревку на ступеньки за дверью, вошел в комнату и сел на диван.

— Вы навели порядок в доме, у старого почтальона он выглядел как сарай. Дом принадлежал Рэндлу, дурак он, что упустил его. Мэри говорит, мы развлекались грубо. Но я объяснил ей: вы наладились уходить, а чтобы не дать даме уйти, надо остановить ее. Да знаю я, знаю, это грубые шутки.

— Вот именно, — сказала миссис Джексон. — Я не корова. А у вас в деревне, видимо, принято подавать такие развлечения на десерт — как сладкий творог со сливками.

— Терпеть не могу эту пакость, — невинно сказал Флетчер. — Мы давали ее нашим девочкам вместе с черносливом, когда им требовалось слабительное.

Миссис Джексон выпрямилась на стуле.

— У меня была назначена встреча, — сказала она.

— Так я и сказал Мэри — а то она все не унималась. У вас, мол, была назначена встреча.

— А как Мэри?

— Девчонки всегда заводятся на свадьбах, — сказал он. — Вы видели, как ведут себя телки. Заводят друг друга. Вы были замужем, и я был женат — для нас это совсем другое дело. Что это?

Он показал на картину над камином. Похоже было, что это просто пена из розового крема и кружев, но потом он заметил едва обозначенный мелом контур куклы или девушки, плавающей в пене, возможно, она качалась на качелях: розовое лицо, два ярко-синих пятна вместо глаз, красный, как мак, рот с опущенными уголками. Это существо либо только начало проступать на картине, либо готово было вот-вот исчезнуть.

— Ванденесс, — сказала она, вновь обретая свой непререкаемый тон. — Французский художник.

Он кивнул.

— Небось дорогая.

— Муж заплатил за нее семьсот пятьдесят фунтов, — холодно сказала миссис Джексон.

Помолчав, Флетчер сказал:

— Богатый человек.

— Очень.

— Слыхал. — Флетчер подвинулся на диване. — Черт побери, на прошлой неделе я продал быка за две тысячи. И кто же это на картине?