Патрик Модиано - Дора Брюдер

«Сотрудницы социальной помощи полицейского управления (набережная Жевр) готовы принять необходимые меры при наличии запроса». Их было двадцать, этих сотрудниц; тогда, в 1942 году, они входили в состав службы по охране несовершеннолетних при жандармерии. Это было самостоятельное подразделение, возглавляемое сотрудницей в офицерском чине.

Я раздобыл фотографию двух из них, сделанную в то время. Две женщины лет по двадцать пять. На них черные — или темно-синие? — пальто и пилотки с эмблемами, на которых видны две буквы «П» — Префектура полиции. Та, что слева, брюнетка с волосами почти до плеч, держит в руке сумочку. У той, что справа, похоже, накрашены губы. За спиной брюнетки на стене можно разглядеть две таблички. На верхней написано: «Социальная помощь». Под надписью — стрелка. Под ней — еще одна надпись: «Прием с 9-30 до 12–00». Нижнюю табличку наполовину скрывает голова брюнетки в пилотке. Можно прочесть только:

«Отдел ин…

ИНСПЕКТОР»

И ниже, под стрелкой: «Правый коридор, дверь №…»

Нам никогда не узнать номер этой двери.

Что же все-таки произошло между пятнадцатым июня, когда Дора была в участке квартала Клиньянкур, и семнадцатым, которым датирована «Служебная записка для мадемуазель Соломон»? Отпустили ее из полиции с матерью или нет?

Если предположить, что она ушла из участка и вернулась вместе с матерью на бульвар Орнано — это недалеко, пройти пешком по улице Эрмель, значит, за ней пришли через три дня, когда мадемуазель Соломон связалась с сотрудницами социальной помощи с набережной Жевр.

Но мне почему-то кажется, что все было не так просто. Я часто хожу по улице Эрмель в ту и в другую сторону, к Монмартру и к бульвару Орнано, и, сколько ни закрываю глаза, не могу представить, как Дора с матерью идут по этой улице к своей гостинице солнечным июньским днем, будто просто гуляют.

Я думаю, что 15 июня в полицейском участке квартала Клиньянкур была запущена машина, и ни Дора, ни ее мать уже ничего не могли поделать. Так уж повелось, что детям нужно больше, чем их родителям, и, столкнувшись с невзгодами, они дают куда более яростный отпор. Далеко, очень далеко позади оставляют они отцов и матерей. И те уже не могут их оградить.

Какой беззащитной перед полицейскими и мадемуазель Соломон, перед сотрудницами социальной помощи из полицейской префектуры, перед немецкими предписаниями и французскими законами, наверно, чувствовала себя Сесиль Брюдер, живущая «в условиях крайней нужды», с желтой звездой и мужем в лагере Дранси. И как же она, вероятно, терялась перед Дорой, строптивицей, которая пыталась, и не один раз, порвать сеть, накрывшую ее вместе с родителями.

«Учитывая, что это уже вторичный побег, представляется целесообразным поместить девочку в воспитательный дом для трудных подростков».

Быть может, из полицейского участка квартала Клиньянкур Дору отвели в тюрьму предварительного заключения при полицейской префектуре, как было заведено. В таком случае ей знакома была большая камера с зарешеченным окошком под потолком, нары, матрасы, на которых лежали вповалку еврейки и проститутки, «уголовницы» и «политические». Ей были знакомы клопы, и вонь, и надзирательницы, устрашающего вида монашки в черном с синим покрывалом на голове — сестры, от которых не приходилось ждать милосердия.

Или ее доставили прямо на набережную Жевр — прием с 9-30 до 12–00? И она шла по правому коридору до той самой двери, номера которой я никогда не узнаю.

Как бы то ни было, 19 июня она села в тюремную машину, в которой уже сидели пять девушек, примерно одних с нею лет. А может быть, этих пятерых захватили по пути, в других участках. И вскоре машина привезла их к заставе Лила, на бульвар Мортье, где находилась тюрьма Турель.

В Турели сохранились тюремные списки за 1942 год. На папке написано: ЖЕНЩИНЫ. В списки заносились имена заключенных по мере поступления. Это были женщины, арестованные за подпольную деятельность, коммунистки и — до августа 1942-го — еврейки, нарушившие немецкие предписания: о появлении на улицах после восьми вечера, о ношении желтой звезды, о переходе демаркационной линии, запрет на пользование телефоном, на велосипед, на радиоприемник.

Вот запись, датированная 19 июня 1942 года:

«Поступили 19 июня 1942.

439. 19.6.42. 5е Брюдер Дора. 25.2.26. Париж, 12-й. Франц. подданная. Бул. Орнано, 41. J. хх Дранси 13/8/42».

Далее следуют имена пяти девушек, ровесниц Доры, поступивших в тот же день:

«440.19.6.42. 5е Винербетг Клодина. 26.11.24. Париж, 9-й. Франц. подданная. Ул. Муан, 82. J. хх Дранси 13/8/42,