Пьер Леметр - До свидания там, наверху

Сознавать, что Анри разорится до того, как старик отдаст концы, то есть когда будет слишком поздно, было невыносимо. Вот если бы он сыграл в ящик сейчас, а не через полгода или через год… Конечно же, завещание, как и брачный контракт, были блокированы прочно, но Анри нерушимо верил в свою способность получать от женщин то, что ему хотелось, – эту способность удалось опровергнуть только его жене (это уж чересчур!). Но если потребуется, он мобилизует все силы и с Мадлен быстро справится. А от состояния старика оторвет свой кусок, слово солдата. Какая трата сил! Он слишком многого хотел или слишком быстро… Прошлого не воротить, это так, но Анри был человеком действия, он не из тех, кто плачется.

– Вас ожидают большие неприятности, – сказал ему старый Перикур, когда Анри сел напротив него, все еще держа в руке визитную карточку, предписывающую ему явиться.

Анри ничего не ответил, потому что так оно и было. Все, что еще было поправимо, – мелкие проблемы с кладбищами – после обвинения в подкупе чиновника становилось почти непреодолимым.

Почти. То есть не совсем непреодолимым.

И стало быть, раз Перикур послал за ним и дошел до того, чтобы настичь его в постели одной из любовниц, значит он ему ужас как нужен.

О чем же пойдет речь, если тесть соизволил позвать его, Анри д’Олнэ-Праделя, чье имя он произносил не иначе как с пренебрежением? Анри не имел об этом ни малейшего представления, он только знал, что вот он здесь, сидит в кабинете старика, а не стоит, и что он ни о чем не просил. Забрезжил слабый лучик надежды, но Анри не задал ни одного вопроса.

– Без меня вам с неприятностями не справиться.

Анри совершил первую ошибку: самолюбие заставило его слегка скептически ухмыльнуться. Перикур отреагировал с яростью, какой Анри в нем не знавал.

– Вы покойник! – взревел он. – Вы понимаете? Покойник! С тем, в чем вас обвиняют, государство лишит вас всего: состояния, репутации – всего, и вы от этого не оправитесь. А закончите свои дни в тюрьме!

Анри принадлежал к тому роду людей, которые после крупной тактической ошибки способны проявить замечательную интуицию. Он встал и направился к выходу.

– Стойте! – крикнул Перикур.

Без тени какого-либо колебания Анри развернулся, решительным шагом прошелся по комнате, оперся ладонями о стол тестя, наклонился к нему и сказал:

– Тогда прекратите мне грубить. Я вам нужен. Не знаю для чего, но, чтобы все было ясно, о чем бы вы меня ни попросили, мои условия остаются прежними. Министр ваш человек? Очень хорошо, в таком случае вы лично переговорите с ним, сделаете так, чтобы все, что он мне инкриминирует, было бы выброшено на свалку, я хочу, чтобы с меня сняли все обвинения.

Высказав это, он снова сел в кресло и скрестил ноги. Можно было поспорить, что он сидит в Жокей-клубе в ожидании, когда мажордом принесет ему бокал отменного коньяка. Любой другой в таком положении дрожал бы, задаваясь вопросом, чего от него потребуют взамен, только не Анри. Три дня он думал о неминуемом крахе, и теперь он был готов на все. Велите убить – убью.

Перикур вынужден был все объяснить: свой заказ памятника погибшим, мошенничество в масштабах всей страны, в котором самой значительной, видной жертвой был он. Анри хватило ума не улыбнуться. И он начинал понимать, о чем попросит его тесть.

– Скандал неизбежен, – пояснил Марсель Перикур. – Если полиция их арестует до того, как они сбегут, ими завладеют правительство, судьи, газеты, ассоциации, жертвы, бывшие фронтовики… Я этого не хочу. Найдите их.

– Что вы хотите с ними сделать?

– Это вас не касается.

Анри был уверен, что Перикур и сам этого не знал, но это не его дело.

– А почему я? – спросил Анри.

Он тут же прикусил язык, но было поздно.

– Чтобы отыскать этих мерзавцев, нужен мерзавец того же пошиба.

Анри проглотил оскорбление. Перикур пожалел о сказанном – не потому, что зашел слишком далеко, а потому, что это было непродуктивно.

– Кроме того, время поджимает, – добавил он уже более примирительным тоном. – У нас остаются часы. У меня никого, кроме вас, нет под рукой.

Около восемнадцати часов, сменив дюжину раз место наблюдения, ему пришлось признать очевидное: стратегия ожидания в почтовом отделении на улице Лувра не сработает. Во всяком случае, сегодня. И никто не мог сказать, будет ли завтра.

Какая еще зацепка была у Анри, кроме как ждать на почте у Лувра гипотетического прихода абонентов почтового ящика номер 52? Только типография, изготовившая каталог?