Мелани Бенджамин - Я была Алисой

— Сегодня ничего. — Я бессильно откинулась в кресле. — Нет, сегодня ничего, — повторила я, поднимая глаза, поскольку знала, что Реджи уже в дверях смотрит на меня с надеждой.

— А я сегодня ничего и не ждал, — угрюмо обронил он, как всегда, когда не сбывалась его надежда. — Я просто думал: может, счет из клуба пришел.

— Уверена, завтра что-то обязательно будет, — постаралась ободрить его я, как делала это изо дня в день.

Он кивнул. Я улыбнулась ему, и Реджи, шаркая, в своем мешковатом твидовом костюме, мятом и покрытом табачными пятнами, отправился в библиотеку. Последнее время он очень небрежно относился к одежде. Раньше одевался очень стильно, а теперь, если б я не протестовала, каждый день ходил бы в одном и том же костюме.

Теперь Реджи с обеда до вечера сидел в библиотеке, и если не просматривал последние сводки с фронта, не чистил ружья или не полировал призы за крикет, то проводил время за мрачными раздумьями над военными картами, которые вырезал из газет. Он редко выходил из дома и даже не наведывался, как прежде, в крикетный клуб.

— Он так грустит, — тихо сказала Ина.

Я вся подобралась: мне не понравился ее тон, ибо в нем я услышала жалость.

— Он просто волнуется, как и я.

— По-моему, мужчины все это переносят гораздо тяжелее женщин. Помнишь, как папа убивался, когда умирали дети?

— Да. А мама нет. Ни слезинки не проронила.

— Да. Ну… папа оплакивал мальчиков. Мама плакала по Эдит.

Я с удивлением взглянула на сестру: она не так уж забывчива, какой хочет казаться.

— Верно, папа не так переживал из-за Эдит. Во всяком случае, не так, как из-за мальчиков. Как странно.

— Это типично. Мальчики всегда ценятся больше. Повезло тебе… Тебе бы замуж за члена королевской семьи: у тебя одни сыновья… О, я хотела сказать… Прости, Алиса. — Впервые в жизни я поверила, что эмоции сестры искренни. Она закусила губу и нахмурилась, не решаясь поднять на меня глаза.

Я промолчала. Как часто эта мысль приходила в голову и мне! Сколько раз, глядя на мальчиков, я жалела (Господи помилуй, я действительно жалела об этом!), что они сыновья Реджи, а не Лео. Несмотря на всю мою деятельность, решимость жить полной жизнью и не сидеть без дела, я не могла освободиться от подобных мыслей, особенно когда мальчики были маленькими. С моей стороны это было отвратительно, безнравственно. Столько раз я себе говорила, что результат непредсказуем. Ведь выйди я замуж за Лео, моя жизнь пошла бы совсем иначе. Мои мальчики — наша с мужем кровь, и я любила их, несмотря на все сомнения, терзавшие меня после того, как мы с Реджи поженились и начали строить семью. Я, право, всех их любила.

И все-таки иногда я спрашивала себя: какие дети могли бы быть у нас с Лео? На кого они оказались бы похожи, на него или на меня? Была бы у них та же стройная фигура, мягкие светлые волосы и добрые голубые глаза?

Я знала, что любить этих своих сыновей сильнее, чем любила их я, невозможно. Но уже никогда не узнаю, могла ли любить других сыновей сильнее, выйди я замуж за человека, к которому действительно стремилась моя душа.

— О Боже, хоть бы поскорее приехала эта репортерша! — Я встала и принялась расхаживать из стороны в сторону перед камином. Нужно было чем-то заняться, растянуть мышцы, дать какую-то нагрузку сердцу. В те дни праздность была моим врагом. Чтобы прогнать от себя грешные, бесполезные мысли, мне требовались физические упражнения. Я резко развернулась и направилась к стеклянным дверям. — Пойду на улицу. Идем со мной.

— Что? — пробормотала Ина, отталкиваясь от дивана. — Что ты хочешь делать, Алиса?

Я взяла пару садовых ножниц, хранившихся на террасе.

— Хочу обрезать плющ.

— Ты… что? Ведь на это есть садовник! — Ина вышла вслед за мной на улицу, но тут же опустилась на плетеный диван, словно несколько ступеней, которые она преодолела, совершенно ее обессилили.

— Да за ним не поспеешь. Не люблю плющ, а ты? — Подойдя к низкой садовой ограде, я с жаром набросилась на цепкие плети, сбрасывая их на траву, чтобы садовник потом все это убрал. С улыбкой я посмотрела на сидевшую, сцепив руки, сестру, которая заметно дрожала на теплом воздухе. — От него так просто не избавишься. Раз он появился, уже никогда не исчезнет.

— Не знаю, — фыркнула сестра, устраиваясь поудобнее среди полосатых подушек. — У нас в Шотландии этим занимаются садовники, да и в Лондоне о таких вещах тоже волноваться не приходится.

— Меня все беспокоит мысль, что это была ошибка. — Я остановилась, чтобы перевести дух. Натруженные руки уже давали о себе знать, но я наслаждалась этим ощущением, ибо оно означало, что я еще жива, еще гожусь на что-то, еще могу влиять на события. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза. Ветерок шевелил мои волосы. Приятно было находиться на улице среди всего, что растет, стремясь ввысь к небу. Надо бы вытащить из дома Реджи. Ему это пойдет на пользу… Может, посадит небольшой огородик.