Уолтер Абиш - Сколь это по-немецки

Большинство жителей Демлинга — за исключением, естественно, недавно приехавших иностранных рабочих — помнит Брумхольдштейн, когда он еще назывался Дурст, а все направлявшиеся туда поезда, кроме разве что одного или двух, проходили через Демлинг без остановки. Они появлялись и исчезали, иногда до пятнадцати составов в день в каждом направлении. Пятнадцать бесконечно длинных составов, шедших с очень приличной скоростью, если учесть возраст железнодорожных путей и прочие влияющие на безопасность факторы, та-та-та, та-та-та, та-та-та, стучали колеса на пути к узловой станции или обратно. Единственным признаком жизни в проходящем поезде бывало иногда лицо, маячащее, как пугало, в обрамлении прорезанного в товарном вагоне крошечного оконца. Лицо, чьи глаза цеплялись за начальника станции — или любого другого, кому случилось смотреть на проходящий поезд, — пытаясь на секунду встретиться с ним взглядом. Подчас было видно, как губы на лице пугала мужского или женского пола пытались сложиться в слово — или несколько слов. Может быть «Куда?», или «Когда?», или «Почему?». Кое-кто в Демлинге утверждал, что в Дурст были доставлены тысячи и тысячи людей. Все гадали, что они там могут делать. Работать на заводе И. Г. Фарбен? Кто знает? Лучше не спрашивать. Лучше не совать в это нос.

Брумхольд первым признал бы, что слово «идея» пришло из греческого языка… и по-гречески означает «видеть» или «столкнуться лицом к лицу». Несомненно, признал бы он и то, что можно, к примеру, составить достаточно точное представление о Брумхольдштейне, не потрудившись в нем побывать. Нужно только вооружиться карманным атласом, опубликованным по возможности после 1963 года, и отыскать Брумхольдштейн на одной из многочисленных маленьких карт, чтобы составить себе достаточно точную о нем идею. Небольшой, но быстро растущий центр городского типа, уже не городок, но еще и не крупный город. Новые дома населяют новые люди, которые переехали в Брумхольдштейн из более крупных, перенаселенных центров, чтобы быть ближе к природе и жить там, где лучше школы, меньше чужаков и больше возможностей по работе. Здешние жители, средний возраст которых составляет двадцать девять лет, разделяют одни и те же интересы и заботы. Их заботит качество обучения и уровень загрязнения воздуха, проблемы преступности и алкоголизма, качество медицинского обслуживания, то есть высокий уровень как докторов, так и медицинского оборудования, и все они весьма рады близости гор, возможности кататься зимой на лыжах, заниматься рыбной ловлей, греблей и плаванием в остальное время. Не следует забывать и о разнообразных развлечениях: театр, новейшие американские фильмы, раз в месяц оперный спектакль. По сути, как раз к этому и стремится большинство немцев, но жители Брумхольдштейна, а это по большей части управленцы, интеллигенция, средний класс, то есть люди, которые получили лучшее образование и умеют лучше выразить свою мысль и живее высказать — или, по крайней мере, быстрее осознать и сформулировать — свое недовольство, находятся в лучшем положении, чтобы получить то, чего они хотят, — с определенными, конечно, ограничениями.

Люди, которые живут в Брумхольдштейне, то есть — теперь, когда наконец достроена новая автострада — всего в двадцати минутах езды на машине от Демлинга, всегда спешат высказать свое демократичное мнение, что ничто на свете не мешает жителям Демлинга приезжать в Брумхольдштейн на еженедельные камерные концерты, посвященные музыке Моцарта, Вивальди, Гайдна, или на спектакли оперы «Глориана», сейчас исполняющей «Мечту всех народов» Хугеля Каминштейна, или на серию лекций о раскопках во Внешней Монголии профессора Паулуса Херднера, или на представление кукольного театра Браудвица, или на ежегодный фестиваль зарубежного кино, на котором представлены ленты Поланского, Феллини, Бергмана и Форда. Однако по какой-то причине жители Демлинга продолжают искать развлечения в других местах. Они избегают Брумхольдштейн, если только им не приходится там работать, они избегают с виду бодрых, хорошо, с претензией на небрежность, одетых молодых людей, живущих в новеньких, с иголочки домах, они избегают их празднеств под открытым небом, их танцев в зале новой школы. Если уж танцевать, так они предпочитают свой собственный захудалый танцзал. Пусть они работают в Брумхольдштейне по пять, а то и шесть дней в неделю, никто не может заставить их полюбить это место.

Старожилы Демлинга все еще говорят о Дурсте со своего рода ностальгией, но не о Дурсте военной поры, а о Дурсте 50-х. Кому могло пригрезиться, что каких-то двадцать лет спустя десятки восьми — и девятиэтажных домов и двухэтажных коттеджей заменят такое продуманное сосредоточие военных бараков и обширного комплекса складов, предохраняемое двумя, а кое-где и тремя рядами колючей (прежде находившейся под током) проволоки, на равном расстоянии от которого и от бывшего завода И. Г. Фарбен, разрушенного незадолго до конца войны, продолжало возвышаться единственное здание — железнодорожная станция. Это был огромный комплекс построек, включавший в себя теннисные корты, офицерскую столовую, комнаты для отдыха офицеров, несколько тюрем, две газовые печи, крематорий, несколько огромных кухонь, пекарню и вездесущие деревянные дозорные башни; все это ныне исчезло, кроме пустой и заброшенной железнодорожной станции и заросшей сорняками заржавевшей колеи.