Джон Кракауэр - В диких условиях

Из дневниковых записей мы знаем, что 29 апреля Маккэндлесс где-то провалился под лед. Возможно, это случилось, когда он проходил через систему бобровых запруд, начинавшуюся прямо за правым берегом Текланики, но никаких сведений о том, пострадал ли он во время этого инцидента, не существует. На следующий день, когда тропа поднялась на вершину высокого холма, он впервые увидел высокие, ослепительно-белые утесы горы Мак-Кинли. Днем позже, то есть 1 мая, находясь уже километрах в тридцати от того места, где его высадил Гэллиен, он набрел неподалеку от реки Сушаны на старый автобус с нарами и печкой-буржуйкой в салоне. Предыдущие посетители этого импровизированного убежища оставили в нем запасы спичек, противомоскитных средств и прочих необходимых вещей. «День волшебного автобуса», – написал Маккэндлесс в своем дневнике. Он решил на какое-то время остановиться в списанной машине и пожить в относительно комфортных условиях.

Он был в полном восторге от всего происходящего. На фанерном листе, закрывающем изнутри автобуса одно из разбитых окон, Маккэндлесс нацарапал восторженную декларацию собственной независимости следующего содержания:

Два года он бродит по планете. Нет у него ни телефона, ни дома с бассейном, ни домашних животных, ни сигарет. абсолютная свобода. Он – экстремист. Скиталец-эстет, Чей дом – дорога. Сбежал из Атланты. Да не будет ему возврата в тот мир, ибо «сколько ни ходи по свету, лучше Запада места нету». И теперь, через два года кочевой жизни, начинает он свое последнее и величайшее приключение. пришло время решающей битвы. Он должен убить сидящее внутри поддельное существо и завершить этой победой духовную революцию. Десять дней и ночей на товарных поездах и попутках привели его на великие снежные просторы Севера. Он бежал, чтобы спастись от яда цивилизации, и теперь одиноко шагает по земле, чтобы раствориться в дикой природе.

Тем не менее, суровая реальность быстро избавила Маккэндлесса от радужных представлений о жизни в глуши.Ему не везло с охотой, и среди дневниковых записей за первую неделю появились «Слабость», «Завален снегом» и «Катастрофа». Второго мая он увидел гризли, но не стал в него стрелять, четвертого мая – промазал по диким уткам и только пятого, наконец, подстрелил и потом съел канадскую дикушу. В следующий раз добыча попалась ему только 9 мая. Это была небольшая белка. К этому моменту он уже написал у себя в дневнике «голодаю 4 дня».

Но вскоре после этого фортуна повернулась к нему лицом. К середине мая солнце стало подниматься все выше и выше, озаряя тайгу своим ярким светом. Теперь оно пряталось под северным горизонтом всего часа на четыре в сутки, и даже в полночь было так светло, что при желании можно было читать. Почти везде, кроме северных склонов и глубоких оврагов, растаял снег, и на белый свет вылезли прошлогодние урожаи шиповника и брусники. Маккэндлесс собирал и поглощал эти ягоды в огромных количествах.

Кроме того, он немного поднаторел в охотничьем деле и все следующие шесть недель регулярно питался, добывая белок, рябчиков, уток, гусей и дикобразов. Двадцать второго мая у него слетела коронка с одного из зубов, но даже такое событие не смогло испортить ему настроения, поскольку уже на следующий день он вскарабкался на вершину безымянного девятисотметрового холма к северу от автобуса, чтобы полюбоваться оттуда видами скованного льдами Аляскинского хребта и уходящих за горизонт безлюдных просторов тундры. В дневнике этот день отмечен стандартно короткой, но несомненно радостной записью: «Покорил гору!»

Маккэндлесс говорил Гэллиену, что во время пребывания в здешних местах не собирается сидеть на одном месте. «Я буду все время продвигаться на запад, – сказал он, – и так, смотришь, доберусь до Берингова моря». Пятого мая, прожив четыре дня в автобусе, он решил продолжить путь. Судя по снимкам, найденным вместе с его камерой, Маккэндлесс сбился (или намеренно сошел) с теперь уже малозаметной тропы Стэмпид-Трейл и направился на северо-запад через возвышающиеся над Сушаной холмы.

Продвигался он очень медленно. Чтобы добывать пропитание, ему приходилось значительную долю светового дня посвящать охоте. Мало того, по мере таяния мерзлоты, раскисающая почва превращалась в сплошную череду болот, заросших непроходимыми зарослями ольшаника, и Маккэндлесс только теперь пришел к пониманию одной из фундаментальных (пусть и алогичных на первый взгляд) аксиом Севера: для путешествий по тундре нужно выбирать зиму, а не лето.