Эдмонда Шарль-Ру - Забыть Палермо

Воспоминания об этих славных потасовках все еще связывались с именем Патрика О’Брэди, хотя сам он несколько одряхлел. Но это еще не все. Драчун награждался и другими кличками. Его звали также Брэд Третий, в особенности те клиенты, которые знавали его отца и дедушку. Потому что кабачок, в котором он замариновался, как селедка в рассоле, был собственностью его семьи в течение трех поколений. Законная лицензия превратилась в наследственное право продавать пиво, крепкие напитки и прочее.

Кабачок Пата О’Брэди своей незатейливой простотой, опрятностью, скромными размерами напоминал о прошлом этого квартала. Когда у покосившейся стопки формировалось землячество, ищущее приюта, сюда стекались фермеры без ферм, пахари без полей, разные сорванцы, не клюнувшие на приманки почтенных вербовщиков его британского величества, да еще вдобавок пославшие их, этих вербовщиков, куда подальше… Эти ирландские парни предпочли дезертирство воинской повинности и дали ходу, чтоб не дразнить оккупанта излишней близостью.

Все это еще не было забыто. Бледный ореол тех героических времен еще венчал предприятие Пата О’Брэди, но постепенно исчезал, так как вокруг все приходило в порядок, хотя потребовалось не менее полувека, пока пришельцы расселились и их споры утихли. Китайцы остались в границах Мотт-стрит и за эти пределы не выезжали. С итальянцами особых трудностей не было. Им уступили часть квартала не из-за симпатии, вовсе нет, а из религиозной солидарности. Между католиками все кончается согласием, не бывает каких-либо острых стычек. Далекая Ирландия была свободной, и можно было не опасаться набегов тех буянов, которые в поддержку, как они заверяли, деятельности фениев [15] Члены организации «Ирландское революционное братство» 50–60 годов XIX века, боровшейся за национальную независимость Ирландии. взламывали сейфы и угрожали вам оружием. Нет, все это было в прошлом, и Пат О’Брэди больше выпивал, чем дрался.

Через окно было видно, как он стоит, опираясь о стойку, — глаза слезятся, носки спущены — и ждет, пока прогудит сирена, закроются мастерские, опустеют доки, склады, таможни и из порта поднимутся любители выпить, Пат был несколько сгорбленным блондином, очень высоким и худым, казалось, ему страшно мешают его долговязые руки. Кармине часто заходил в его кабачок. Это было по пути, и, кроме того, этот присмиревший в закопченных стенах «победитель» вызывал у него грустное любопытство. Пойти в богатые кварталы, в бары, где подростки спорят о «холодном» джазе? Иногда у него было такое намерение. К черту эти гнусные кабаки! Пересечь Канал-стрит, как через яму перепрыгнуть, и ты уже не итальянец, не ирландец, не еврей, не русин. Канал-стрит как граница, отделяющая уже выигравших от тех, кто еще на дистанции… Там уж акцентов нет, их как резинкой стерло. Ну, а для чего? Ведь ему подвиги Гарри Джеймса, джаз, би-боп и все остальное безразлично, от всего этого ему ни тепло ни холодно… Нет уж, пожалуй, лучше остаться здесь, в двух шагах от своей работы, в этой безымянной толпе людей. Кармине приглядывался к окружающим, в большинстве это были ирландцы, неистовые пьяницы, в невероятном количестве поглощавшие пиво, они бранились, рычали, пели во всю глотку свою любимую песню «Слава Христофору Колумбу, сыну святой Ирландии» и окунали свои усы в белую или бурую пену, засовывая нос в кружку с пивом. Что искал здесь Кармине? Трудно сказать. Просто тепло этой комнатушки и ее беспорядок делали для него жизнь терпимой. Почти легкой. У него были на это свои причины.

Однажды вечером Патрик О’Брэди, заинтригованный столь молчаливым посетителем, спросил у Кармине:

— Ты демократ?

И Кармине признался, что не принадлежит ни к какой партии.

— Превосходно… Превосходно. Мы еще об этом поговорим. Вот твой лимонад, пей. Я угощаю.

Это был их первый разговор. После смерти Марианины прошло всего несколько месяцев, Кармине стал рассеянным и не задумывался над смыслом этого вопроса. Но постепенно у него вошло в привычку беседовать с Брэди, и тот через несколько недель спросил:

— Где ты работаешь?

— В бюро по найму.

— Здесь, рядом?

— Да, составляю контракты.

— Ну, а зачем ты тут?

— Как?

— Почему сюда ходишь?

— Это ближе других мест.

— И тебе здесь нравится?

— Не знаю еще.

— Тебе надо решить, да или нет.

О чем это он?.. Посетители подталкивали друг друга, заинтересовавшись и молодым человеком и этими вопросами. Но Кармине продолжал молчать, и О'Брэди понял, что Кармине не собирается что-либо объяснять и снова улизнет молча. Тогда он подошел к нему и схватил его за борт пиджака. Ему уж не впервые приходилось видеть нерешительных людей. С ними надо действовать иначе.