Шарль Перро - Версальский лабиринт. Басни Шарля Перро

Любая форма материи – и человек здесь не исключение – стремится к состоянию покоя: вода течёт вниз, сыпучие вещества образуют конус, странники предпочитают путь наименьшего сопротивления и даже высшая нервная деятельность стремится к автоматизму и повторяемости. Стоит ли удивляться тому, что общество, как и прочие формы материи, стремится постоянно сделать из настоящего некую итерацию прошлого (хотя, говоря объективно, вполне справедливо)?

Именно поэтому в искусстве и возник классицизм, правивший бал с середины XVII до начала XIX века. Одной из примет стиля стали многочисленные отсылки к литературе эпохе античности, а также различные её интерпретации. В особенности досталось Эзопу: короткий и простой сюжет басен, почти афористичное сжатие и при этом претендующая на мудрость глубина мысли идеально вписывались в мольеровский императив: «Развлекая – поучай, поучая – развлекай!», отчего количество интерпретаторов составит, пожалуй, несколько десятков, если не добрую сотню: достаточно вспомнить Жана де Лафонтена и Ивана Андреевича Крылова, а уж подражателям их и вовсе несть числа. Теперь хотелось бы вернуться к самому баснописцу.

А был ли Эзоп? Или это очередной литературный Франкенштейн вроде Козьмы Пруткова? Многие спорят об этом до сих пор. Первым существование Эзопа поставил под сомнение Мартин Лютер, а после и филологи подлили масла в огонь; теперь же многие максимум что говорят, так это то, что у Эзопа был прототип. Хотя так ли это важно? Образ же получился, и какой! Одна только внешность чего стоит! «С виду он был урод уродом: для работы негож, брюхо вспученное, голова что котёл, курносый, грязный, кожа тёмная, увечный, косноязычный, руки короткие, на спине горб, губы толстые – такое чудовище, что и встретиться страшно. А ещё того хуже – был он немой и совсем не мог разговаривать». А уж мысли!

Самое интересное в баснях Эзопа – их матричность. Разберём басню «Мышь и лягушка» и её переводы и интерпретации.

Эзоп

Сухопутная мышь на свою беду подружилась с лягушкой. И лягушка, задумав дурное, привязала лапку мыши к своей лапе.

Сперва они вышли на сушу, чтобы закусить полевыми колосьями; но потом, когда они приблизились к берегу пруда, лягушка при виде воды воспрянула духом, закричала «брекекекекс коакс!» и потащила мышку за собою прямо в глубину.

Несчастная мышь, наглотавшись воды, раздулась, умерла и поплыла по пруду, привязанная к лягушкиной лапе.

Её заметил коршун и схватил в когти; а лягушка на привязи потащилась следом за нею и сама так же досталась на обед коршуну.

[Даже и у мёртвого есть защита, ибо божественная справедливость надзирает над всем и, воздавая мерой за меру, блюдет равновесие.]

Перевод Михаила Гаспарова

Перро и Бенсерад «Версальский лабиринт»

Желая утопить крысу, лягушка предложила ей прокатиться на своей спине через всё болото. Одну из лап она привязала к крысе – для безопасности, но на самом деле для того, чтобы утянуть на глубину. Коршун увидел сверху тонущую крысу, вытащил её, а заодно и лягушку да съел обеих.

Всё предательство – или позор, или гнусь:

И обман для победы не избавит от бед.

Как бы всё хорошо ни обставить, боюсь,

Что предатель однажды погибнет вослед.

Перевод Ганса Сакса

Бенсерад «Басни Эзопа в катренах»

Лягушка с крысой посреди болота повстречались

Да о своих делах сосредоточенно общались.

Тут коршун налетел на них —

И съел двоих.

Перевод Ганса Сакса

Их современник Жан де Лафонтен

«Кто хочет обмануть другого, тот нередко

Сам попадается», – сказал Марлен давно.

Сужденье это очень метко,

Да жаль, в наш век состарилось оно;

Однако же вернусь к повествованью.

У берега пруда откормлена, жирна,

Предавшись сладкому мечтанью,

Сидела Крыса: видимо, она

Совсем была не склонна к воздержанью.

С ней разговор Лягушка завела

И молвила: «Я угощу на славу,

Пойдём ко мне». Пришёлся зов по нраву —

И Крыса радостно согласие дала.

Какие ж тут ещё, казалось бы, приманки!

Однако же Лягушка ей поёт

О редкостях трясины и болот,

О прелестях диковинной гулянки

Под гладью тинистою вод,

О том, как, побродив по всем болотам этим,

Она вернётся с гордостью домой

И в добрый час расскажет детям

Про жителей страны чужой,