Эдмонда Шарль-Ру - Забыть Палермо

Ни скамейки вокруг… Ни скверика. На всех перекрестках — новостройки, они лезут вам в глаза настойчиво, как непреходящий кошмар. Опытные работники следят за движением подъемных кранов, учитывают их работу, составляют графики. Один из них особенно внимателен, для удобства рассказа я буду звать его Предпринимателем. С большой буквы. Вот та машина, вращающаяся непрерывно, особенно нуждается в его внимании, она раскрывает свою страшную челюсть, захватывает полупрозрачную плиту и двигается дальше, увозя свою добычу. Совершенно ясно, что без него машина осталась бы неподвижной, парализованной, была бы просто огромной виселицей, вздыбленной в небо Нью-Йорка. Но Предприниматель здесь, и он смотрит на нее из-под широких полей своей шляпы. В Палермо, как только наступает вечер, похожие на него парни стоят неподвижно, как статуи, и вот так же не отрывают глаз от некоторых особ, фланирующих по улице. Можно сказать, что аналогия тут вполне уместна. Здесь тоже дело в том, чтоб все рассчитать. Эта гуляющая куколка на высоченных каблуках пристает к прохожему и пытается его уговорить и увести. «Ты знаешь, что такое любовь, дерьмо ты этакое? Здесь таких, как ты, и не видывали! Прямо дикари, а не люди. One dollar. Do you understand? Ну за доллар, договорились? Понял, что ли?» Она гладит его, щиплет, цепляется за него, пока не затолкнет в какой-нибудь барак, безлюдный подвал, погреб, куда попало… Ну и крик тут поднимался! Ну и шум! Потом внезапно наступала тишина. Все у них отнимали, у наших «освободителей»: бумажники, документы, деньги, фотографии — все. Они пробкой выскакивали из подвалов. Выкрикивали свой военный номер, род войск, звание, как будто это могло помочь. Требовали, чтоб немедленно явился комендант. Им отвечали: «Да, синьор. Конечно. Сию минуту, синьор». Но никто не двигался с места. Никто, оказывается, ничего не видел. Ничего и не слышал. Стоило посмотреть в тот момент на лица этих победителей…

Предприниматель доволен. Это видно по его лицу. Даже самая красивая и шумная девчонка из Кальсы, так ловко вращающая бедрами, что засомневаешься, есть ли у нее позвоночник, даже все они, вместе взятые, из Катании и Мессины, в узких облегающих юбчонках, с красивыми цепочками на шее и медальонами, аж шевелящимися между грудей, девчонки, которые превращают мужчину в идиота, делают его безмолвным, лишают его дыхания, аппетита и всего прочего, — даже им не удалось бы отвлечь Предпринимателя от его дела. Только машина и записная книжка в руке — больше его ничто не интересует. Он, заполняет листок, не сводя глаз с машины.

— Само совершенство! Уж эта не имеет соперниц.

Ему очень хочется перечислить мне все ее лучшие качества. Говорит, говорит… Не может остановиться. Какой же у него уверенный вид, сколько убежденности, превосходства и снисходительности! И как все это меня раздражает! А он все тянет свое:

— Тридцать этажей. Мы их скоро закончим. Чудеса она делает, — говорит он с нежностью, глядя на машину.

— Чудеса?

Смотрите, как он забеспокоился:

— А вы знаете более мощные? Где вы видели лучше? Ну где же?

Да, конечно, я видела лучше, в тысячу раз лучше — в Сицилии, на краю одной дороги, ведущей к береговому обрыву. Там Полифем одной рукой швырнул в море мрачную скалу, прорезанную пещерами, в которые можно въехать на лодке, чтоб укрыться от солнца. Да, он это сделал. Одной рукой сбросил всю эту громаду с утеса. Черт знает какую ломку устроил… Ничего подобного ваша машина не сделает. Сказать ему об этом, что ли? Так не поверит же. Подобный человек не сможет допустить, чтоб эскиз берега изменился из-за плохого настроения какого-то циклопа. Не в его принципах придавать значение этаким бредням. Но у тебя, Жанна, были свои доводы. «Я тебя буду ждать под скалой Полифема…» Можно ли это забыть? Всем хорошо известно, что на свидание туда отправляются в лодке. Боишься, что заблудишься в скалах, — надо окликнуть: «Где ты?» А волны все плещут и бьются о скалу Полифема, о какую же, ведь их по меньшей мере три… Сами знаете, как все это действует на подростков, становящихся втайне взрослыми. Только они еще немного в разладе с новым для них миром.

Однако я отвлеклась. Ну что же, поспорить с этим незнакомцем? К чему? Но он настаивает, хочет знать точно:

— Если вы видели лучше этой, расскажите подробней.

Да, лучше, куда лучше. В Вальверде. Там своды главной церкви были расписаны в одну ночь рукой свыше. Да, да, небесной рукой, вы меня поняли? Автопортрет мадонны, удивительно, а? И тем не менее так. Иначе не объяснить, как появилась эта картина столь внезапно в глухой деревеньке в долине Демона, как бы в возмещение за действующий опасный вулкан и вечные землетрясения. Ты это расскажешь Предпринимателю, Жанна? Ведь он смотрит на тебя. Он очень благожелателен. Чего он от тебя ждет? Да, конечно, поддержки, ему требуется утешение. Американцам это очень нужно, их стеклянные дома, сооруженные в эпоху опасности с воздуха, играют ту же роль в нью-йоркском пейзаже, что и сильные успокоительные средства, которые они энергично применяют. Они тоже поддерживают оптимизм.