Поль Генри де Крюи - Борьба с безумием

Френсис, казалось, была огорчена, что в своем восхищении сестрами-надзирательницами я забываю о докторе Фергюсоне. В конце заметки с описанием ее работы Фрэн­сис пишет:

«Если бы все работающие с душевнобольными придер­живались философии доктора Фергюсона, а именно: «По милости провидения я вошел сюда добровольно и без помощи ключей», - они лучше могли бы помочь тем, кто так отчаянно нуждается в помощи».

Долорес вполне согласна с Фрэнсис Бэйр. Долорес внимательно рассматривает меня своими недавно ожив­шими серыми глазами и хочет дать мне небольшой отзыв о Джеке с точки зрения пациентки.

- Не забывайте, что доктора Фергюсона обожают в этой больнице.

- Нет, нет, я этого не забуду, не беспокойтесь, милая Долорес.

- Случалось ли вам задумываться над тем, каким образом пожелать тяжелобольному «веселого рожде­ства»? - спрашивает меня старшая надзирательница Дон­на Пилларс. - Как можно это сделать без того, чтобы не вызвать у больного ассоциации с действительно веселым рождественским праздником прошлых лет? Как это сде­лать, чтобы больной не заплакал?

- Если вам не приходилось поздравлять с веселым рождеством безнадежного душевнобольного, - продолжает поучать меня Донна, - то попробуйте представить самого себя запертым в нашей больнице в продолжение долгих лет, оторванным от семьи и друзей. Один за другим пере­стают они писать вам. Открыток становится все меньше и меньше. И наконец вы совсем забыты, между тем как Другие весело справляют праздник. Веселое рождество означает для вас только новую волну тоски о пропавшей жизни.

Остро болея душой за своих заброшенных пациенток, любвеобильная Донна Пилларс сгущает краски.

- Бывает и похуже, - продолжает она. - Предполо­жим, что вы параноик. Родные и друзья присылают вам к празднику пакет с подарками и продуктами. Болезнь внушает вам подозрение, что передачу прислали вовсе не родные. Здесь, несомненно, ловушка. Скорее всего, эти продукты отравлены...

Донна поворачивает острие своей ненависти к безумию в другом направлении.

- Искаженное мышление подсказывает вам, что род­ные делают только вид, что заботятся о вас. На самом же деле они сами предали вас в руки разбойников, которые держат вас здесь...

Как же можно говорить о веселом рождестве в сума­сшедшем доме?

Так это было до появления новых лекарств и до Фергюсона. Теперь все иначе. Джек и 107 его сестер-надзи­рательниц вместе с больными начали подготовку к рожде­ству 1955 года за несколько недель до праздника. Сестры и больные украсили палаты, в том числе и одиннадцатый корпус, самодельными украшениями. В прежнее время больница устраивала празднование рождества только для больных, имевших право выхода из палат. Из запертых палат больных не выпускали, потому что они сразу рас­хватывали приготовленное угощение и срывали со стен украшения.

- В этом году при обходе палат, - сказала Донна Пилларс, - я не видела ни одной больной, которая пла­кала бы по случаю рождественского праздника.

Донна рассказывала, как эти буйные больные, которых раньше не допускали к праздничному столу, как эти самые дикарки сидели - страшно чинные, но веселые - за ве­ликолепно накрытыми столами...

- Они вели себя, как настоящие леди, - сказала Донна.

Мне очень не хочется, чтобы читатель составил себе ' ложное представление о Донне Пилларс, Берте Оркэт, I Саре Дауни, Эвелин Дрэйк, Фрэнсис Бэйр или о какой- I либо другой из 107 «докторов» Джека. Это вовсе не сен­тиментальные дамы. Может быть, только чуть-чуть, в са­мой глубине сердца, они растроганы волнующей картиной рождественского праздника. Они всегда стойки и решительны, потому что ему нужна особая закалка, чтобы бороться с безумием, самым жестоким, самым ужасным из несчастий человеческих. Они знают, что в других отделениях есть еще много больных, которым можно бы помочь новыми лекарствами, но они их не получают. Они знают, что в отделении Джека Фергюсона есть больные, для которых он не нащупал еще прямого пути к выздоровлению. Но их ободряет мысль, что у них есть теперь новые лекар­ства которые открыли для них новый мир.

Для Джека это уже не отдаленный, а действительный и важный факт, что 22 декабря 1955 года все весело убранные палаты его отделения были открыты для осмотра всем гражданам, живущим в районе большого ка­нала Траверз. Что вызвало сияние и еще более широкую, чем всегда, улыбку на его круглом, румяном лице, так это рождественская открытка, полученная им от сестер-надзи­рательниц и больных, написанная рукою заместительницы начальницы сестринской службы Сарой Дуани: