В этом отношении он напомнил мне доктора Джулиуса Вагнер-Яурегга, который в 1917 году, как и Фергюсон, отбирал для лечения только тех больных, которым грозила неизбежная, стопроцентная смерть от прогрессивного паралича. Он выжигал сифилис из их мозга огнем малярии и впервые в истории медицины вернул горсточку обреченных паралитиков к нормальному поведению, к семье и работе.
Свой знаменитый опыт австриец поставил над больны-г.:и, обреченными на верную смерть, ибо такова неотвратимая природа общего паралича слабоумных. А у Фергюсона? Среди тысячи с лишним больных в его отделении было некоторое количество душевнобольных с начальной формой заболевания - те случаи, которые успешно излечиваются инсулином или электрошоком. Поскольку Фергюсон задумал пустить в ход новые успокоительные и возбуждающие лекарства, почему он не попробовал сначала испытать их действие на больных с ранней формой болезни? Почему он не дал возможности этим новым средствам быстро завоевать признание и успех?
Причиной того, что он этого не сделал и отбирал для опыта только неизлечимых, является честность и крайняя научная щепетильность Джека Фергюсона.
Многие больные с начальной формой часто дают ремиссии или выздоравливают без всякого лечения. А уж эти несчастные из отдаленных палат не позволят новым лекарствам обмануть Фергюсона. Если безнадежные больные будут излечены, то уж наверно можно считать, что лекарства действуют. То, что стало затем происходить с этими жалкими созданиями, и является темой моего рассказа.
Но это еще не вся тема. Мы знаем, что и в других больницах после применения новых лекарственных средств отпускают под наблюдение семьи многих душевнобольных в разных стадиях болезни, и Фергюсон отнюдь не является единственным наблюдателем удивительного действия новых лекарств. Почему же тогда я выделяю именно его, как человека, поднявшегося на борьбу с безумием? Вот что он видит в моменты вдохновения, которое скорее можно назвать поэтическим, нежели научным.
Он видит скопище людей в стенах своей больницы; он видит беспокойных, сварливых, обозленных, угрюмых, подозрительных, глупых, порочных, неопрйтных, непристойных, склонных к самоубийству, одержимых мыслью об убийстве... Он видит дурное поведение своих больных и рассматривает это только как преувеличение, карикатуру на ненормальное поведение здоровых людей, находящихся вне больницы, на свободе.
Он знает, что новые лекарства плюс нежная любовная забота могут изменить судьбу его больных, которые считались безнадежными. Он предвидит, что может дать - подчеркиваю, может дать - любовь плюс химикалии еще не запертым в больницу психически больным. Он хочет передать этот метод в руки домашних врачей.
Поскольку я уже старик и порядочный скептик, не берусь предсказывать, доживет ли Джек до осуществления своей мечты. Может быть, медицинская профессия окажется неспособной держать шаг наравне с ним. Но возможно, что врачи все же поймут животворность идей Фергюсона. Если его химикалии плюс любовь смогут превращать ненормальное поведение в нормальное, это будет означать, что не помещенный в больницу психотик сможет_лучше уживаться с другими и самим собой (так Фергюсон опрделяет слово) «нормальный»). А способность уживаться с другими и самим собой сделает людей более счастливыми. Но слова «счастье» в науке не существует, Вы не найдете его в медицинском словаре Дорлэнда. Когда человек чувствует себя удовлетворенным и живет мирно с самим собой и с другими, это еще не значит, что он счастлив. На медицинском языке таких людей не называют счастливыми, их считают «эйфоричными», что в вольном переводе означает «якобы счастливые».
Но его мечта о верном рецепте для человеческого счастья гонит Фергюсона вперед. Он знает, что рядовые врачи в массе своей не строго научны и не узко материалистичны; в глубине души они сознают, что удалить аппендикс, или вылечить от пневмонии, или показать другие удивительные трюки, припрятанные в их портфелях, кабинетах и больницах, - этого еще недостаточно, чтобы сделать больных и их семьи по-настоящему здоровыми. Я чуть было не сказал - счастливыми.
Глава 2
К концу моего первого визита в больницу Траверз-Сити Фергюсон спросил меня:
- Как попали сюда все эти больные? Почему их, по-вашему, к нам прислали?
- Как почему? Потому что они психически больны, - ответил я. - Потому что они параноики, или маниакально-депрессивные, или меланхолики...
Читать дальше