Всеволод Бобровский - Падение путеводной звезды

Сейчас все мои неповторимые переживания, все мои железные принципы и высокие стремления кажутся мне глупыми и бесформенными. Прошлое вызывает лишь сдержанную, немного стыдливую улыбку. И только тяжелые дни войны кажутся важными, значимыми, исполненными смысла, хотя на самом деле это и есть потраченное зря, никому не нужное, вычеркнутое из жизни время. Война. Война, которая не приносит никому пользы, которая отбирает и калечит жизни, семьи, убеждения. Войне часто пытаются приписать ценность, но это всегда самообман. Война никому не нужна.

На том берегу моря я попал в самую гущу военных событий.

Когда она схлынула, мне пришлось научиться воровать, нищенствовать и спать где придется, пришлось научиться осторожно сбывать краденое, научиться пить, не пьянея, и съедать самую малость, для приличия, даже когда от голода все внутри сжималось.

А война не научила меня ничему.

Я отчетливо помню миг, когда, скрываясь от артиллерийского снаряда, я прыгнул в болото. Весь в тине и иле, я выбрался лишь спустя три часа — или вечность? Мне казалось, что время застыло и не движется, я пытался считать его про себя, но мысли путались, и счет сбивался, и мне приходилось начинать заново. Я молился всем богам, которых знал, но залпы все не прекращались. И тогда я глянул на небо. Тучи затянули его; вечерело, и только одна звезда ярко вспыхивала на небосклоне. Я уже знал ее, и боялся, ведь свет был моим врагом в эту минуту — тьма была союзником. Наконец отчаявшись, я вылез из нечистой, зловонной воды и бросился бежать по склону. Я намеревался преодолеть всего шагов двести, до ближайших зарослей, но кругом наверняка шныряли патрули — если не вражеские, то наши, а хрен редьки не слаще, в этом стратегическом месте так или иначе пустят в расход. Я очутился там совершенно случайно, но кто бы мог проверить мои слова? Я был юн и слаб, но кто стал бы мне верить?

Тучи сгущались. Я бежал, не помня себя, я мчался как ветер, однако случилось именно то, чего я больше всего опасался.

— Стоп, — сказал незнакомый голос.

Я обмер и остановился.

Он прибавил что-то еще, но я не понял его, ведь он говорил на незнакомом мне языке. Я знал лишь одно — за спиною враг, и вряд ли он станет церемониться.

Я посмотрел на небо, чувствуя, как противный страх сковывает меня по рукам и ногам, как чувствует себя хоть трижды виновный преступник, восходя на эшафот. Вдруг единственная звезда, освещавшая равнину, дрогнула и исчезла. Этого мгновения мне хватило.

Я упал в траву и покатился по ней, сбив врага с ног своим тщедушным тельцем. Я ударил его заплечной сумкой, он охнул от боли и приготовился к прыжку, разъяренный, тяжело дышащий. Я ударил еще раз, ткань треснула и все содержимое сумки просыпалось в траву. Я ухватился за первый предмет, который попался мне под руку, и обомлел.

Это был мой игрушечный пистолет, случайно, видимо, застрявший под подкладкой.

И я решился.

— Заткнись и лезь в болото! — рявкнул я, указывая на противника дулом своего детского оружия. — Изрешечу!

Он поднял руки над головой и попятился назад. Я не видел его лица, но ощутил, как он взволнованно сопит, как ему жутко и как он проклинает эту войну. Он не хотел ее точно так же, как я.

— Беги, — приказал я ему, ткнув пальцем в сторону, и видя его замешательство, повторил громко: — Беги!

И он побежал. И тогда я побежал тоже. И не знаю, кому из нас было страшней.

Сестра поставила на стол чашку чаю с молоком, который я так любил в детстве, и уселась напротив. Взор ее был ласковым, но усталым, в уголках глаз бесновались морщинки, седые волосы венчали лоб. Она повзрослела, даже постарела за эти двадцать лет. Если бы она знала, чего мне стоило вернуться в этот город, к родному дому, если бы только могла себе представить, что я пережил и что преодолел…

— Помнишь, как отец расстроился, когда мой пес убежал? Собаки делают так перед смертью.

— Да, я слышала что-то такое…

— Отец был болен. И когда понял, что болезнь его приведет к смерти, ушел на войну.

— Ты так думаешь?

— Он написал об этом в завещании.

— Где он сейчас, как тебе кажется?

— Уж наверняка на небе.

— Ох, и досталось же мне от жизни, по самое не могу! Хорошо хоть муженька оставила…

— Твой моряк уцелел?

— Он сейчас на пристани. Все скучает о своих путешествиях. Вернется — выпьете с ним по чарке…

— С удовольствием. Есть еще одна семейная тайна…

— Какая?

— Я встретил кое-кого.

— Кого же?

— Нашего с тобой деда.