Энн Пэтчетт - На пороге чудес

Нужно еще учиться говорить и по-испански!

А португальский — не более чем основа.

На обратном пути Марина и Сатурны уделили особое внимание Беноиту. Они разглядывали всех птиц и обезьян, которых он им показывал, а когда он находил в книге соответствующую иллюстрацию, учили его правильно произносить слова по-английски — spotbilled toucanet («пестроклювая селенидера»), Ален захватил бинокль и показывал Беноиту, как им пользоваться.

Вероятно, туристы заразили их: теперь они тоже вели себя как туристы. С любопытством смотрели на воду, листву, небо и почти не глядели друг на друга. Рассматривали розовых дельфинов и разных птиц.

Лодка несколько раз сворачивала в мелкие протоки, потому что Беноит показывал на них Истеру, и тот охотно направлял туда лодку.

Марина и Сатурны выжгли свой запас эмоций и теперь ощущали покой или, возможно, усталость.

На обратном пути им не встретилась ни одна живая душа; казалось, огромный мир принадлежал только им.

По левому борту им попалась плавучая лужайка зеленого латука. Беноит похлопал Истера по руке, и мальчишка повернул лодку прямо на нее.

Сквозь птичьи крики раздался нежный хруст и потрескивание, словно лодка плыла в декабре по прихваченному первым ледком пруду.

Марина смотрела за борт и видела, как под понтонами латук лишь приминается, а потом почти целым всплывает за кормой.

От проплывшей лодки не оставалось и следа.

Вот и мы тоже, подумала Марина, были здесь, а будто и не были.

Эта зелень была намного ярче и свежее, чем все, что она видела в джунглях. По нежной лужайке уверенно бродили длиннопалые птицы. Может, крошечный латук выдержит и вес некой сотрудницы фармацевтического концерна? Вот только глубоко ли здесь, один фут или все двадцать?

Беноит снова похлопал Истера по плечу и поднял руку.

Истер остановил лодку.

Тогда Беноит лег на живот и свесил голову за борт.

Он что-то увидел.

К нему подошли Сатурны и тоже наклонились.

Подошла и Марина.

— Рыба? — спросила Нэнси. — Peixe?

Беноит помотал головой.

— Я ничего не вижу, — сказал ее супруг.

Истер не отрывал глаз от Беноита, а тот, не глядя на штурвального, показал рукой влево, вправо и чуточку назад.

Истер сбавил скорость и ловко лавировал лодкой.

Наконец Беноит, направивший все внимание на веточку латука, резко поднял руку, и Истер заглушил мотор.

Марину потрясла тишина.

Начинающий гид-натуралист, лежа на животе, запустил руку в ковер листьев и принялся втаскивать в лодку колоссальную змею.

Человеческий инстинкт подсказывает, что змею следует держать подальше от лица: Беноит вытянул руку как можно сильнее и крепко сжимал змею. Длинные загнутые зубы рептилии яростно щелкали в воздухе, тянулись к запястью парня, а Беноит постепенно передвигал руку ближе и ближе к змеиной голове. Потом он перекатился на бок, на спину и втащил на палубу первую половину змеи. Ее туловище тянулось и тянулось, словно электрический кабель. Возле шеи змея была толщиной с запястье Беноита, а дальше ее гладкое чешуйчатое тело, на спине — темно-зеленое с черными пятнами, а на брюхе — белесое, расширялось в несколько раз. Теперь змея уже сама переползала на палубу, сворачивалась в мускулистые кольца. Она тянулась к телу Беноита, а парень, напрягая все силы, держал ее голову подальше от лица.

— Выбрось ее! — завизжала Нэнси по-английски — на языке, который обещал Беноиту исполнение его мечты: стать гидом.

— Выбрось ее!

— Мать твою! — проговорил Ален Сатурн и повторил это непечатное заклинание еще множество раз.

Беноит крепко держал рептилию, но все же недостаточно близко к ее голове. Пасть змеи раскрывалась шире, чем казалось возможным при такой маленькой голове, открывая на обозрение множество рядов мелких зубов.

Они ждали возможности впиться в кожу парня.

Лишь бешено размахивая змеиной головой, он не позволял ей укусить его в руку. Он направил все внимание всего на шесть дюймов змеиного тела — от своего кулака до кончика змеиного языка — и совершенно игнорировал огромное, извивающееся тело, которое тяжело надвигалось на него.

Беноит хохотал, мокрый от пота и воды, скатывавшейся со змеи.

Прижатый спиной к полу, как боец в поединке без правил, он ревел от неудержимой радости и пытался подобраться к голове змеи.

Истер, всегда готовый помочь, вцепился в нижнюю половину их гостьи и пытался оттащить ее от своего друга.

Змея сворачивалась в кольца, распрямлялась — поэтому трудно было определить ее длину, кажется, она была около пятнадцати-восемнадцати футов.