Энн Пэтчетт - На пороге чудес

— Пикассо гасил сигареты о своих подружек, но мы не ценим меньше из-за этого его картины! Вагнер был законченным фашистом, а я могу напеть тебе увертюру к опере «Валькирия».

— Я не знаю Пикассо и не знаю Вагнера!

— И не знаешь доктора Раппа!

Их крики заставили Беноита поднять глаза от определителя птиц.

Он показал на верхушку дерева и сказал по-английски: «Глядите!»

Но ни доктор Сатурн, ни Марина, ни, конечно, Истер не обратили внимания на его призыв.

— Я знаю его жену! — воскликнула Нэнси. — Я знаю его любовницу! Если бы я не знала этих двух женщин, я бы согласилась с тобой. Я воспринимала бы это лишь как очередные сплетни из анналов истории. Но тут другое дело. Когда знаешь человека, невозможно отделить зерна от плевел. И я утверждаю, что он не был хорошим человеком.

— Он был самым выдающимся человеком, какого я знал.

— Он бросил тебя в Перу у индейцев с высоченной температурой!

— И они отвезли меня в Икитос, а потом я попал в Лиму. Ведь он не бросил меня одного в джунглях. Мы все знали условия, на которых участвовали в экспедиции. Из группы исключался всякий, кто замедлял ее работу. Доктор Рапп приезжал сюда работать, а мы — учиться.

— Тебе было девятнадцать лет, а он собирал грибы!

Глаза Нэнси Сатурн горели гневом, словно она говорила не о муже, а о ребенке.

— Его любовница к тому времени заканчивала Школу медицины. В любом случае она могла бы остаться с тобой.

Ален Сатурн бурлил от злости; на его лице читалось желание уйти куда-нибудь подальше от жены; на челюстях ходили желваки, он сжал руки в кулаки. Но сейчас они находились на небольшой лодке, плывущей по реке среди джунглей…

— Случай, который ты описываешь, произошел давным-давно, — его голос звучал негромко и ровно. — Я совершил явную ошибку, поделившись с тобой.

— Я — твоя жена. Рано или поздно я бы все равно узнала, — Нэнси Сатурн не собиралась отступать.

— Так вы ничего не знали про доктора Раппа и Энник? — Ален наконец обратился к Марине.

В его голосе еще сверкали искорки гнева.

— Абсолютно ничего, — ответила она.

Ей захотелось уйти от Сатурнов, отыскать место на лодке, где нет ползающих насекомых, и приткнуться там…

Хоть она и могла бы подтвердить, что доктор Рапп поступал нехорошо, и Нэнси Сатурн права, такие поступки заслуживают осуждения, — в душе она соглашалась с Алленом. Ей и самой знакома такая же безоговорочная преданность своему кумиру.

В этой жизни мы любим тех, кого любим.

И конкретные факты не имеют почти никакого значения.

— Да-а, — проговорил Аллен, стараясь дышать размеренно — вероятно, он тоже владел техникой йоговского дыхания. — Ну, это интимная тема.

Нэнси открыла рот, но он ласково дотронулся до ее лба и стер каплю крема, прилипшего к ее волосам.

Прокашлялся.

Он явно старался изо всех сил успокоить их обоих.

— Вы видите ту речку? — спросил он Марину, кивая в сторону небольшого притока, еле заметного в густых джунглях. — По ней вы попадете к племени хуммокка. Отсюда два-три часа на лодке. Это ближайшие соседи лакаши. Впрочем, я плавал туда несколько раз, но никогда их не видел.

Это была героическая попытка сменить тему. Ален убрал руку со лба жены, и между ними наступило молчаливое согласие.

Они были на лодке. Не одни.

Потом они найдут способ помириться.

— Доктор Свенсон считает, что Истер из этого племени, — сказала Марина, понимая, что сейчас ее роль в драме — делать вид, будто ничего не произошло.

— Этого никто точно не знает, — возразила Нэнси, тщательно взвешивая свои слова. — Но это единственное логичное объяснение. Жинта его бы не бросили.

— Никто не пытался забрать его назад? Может, им нужен этот мальчик? — Марина взглянула на Истера, но он даже не удостоил взглядом маленькую речку. Беноит показывал ему картинку. Истер держал штурвал одной рукой.

— Племена похожи на страны, — сказал Ален Сатурн. — У каждого племени свой национальный характер. Такие, как жинта, — канадцы. Другие, наподобие хуммокка, — Северная Корея. У нас нет прямого контакта с ними, поэтому мало информации, а та, которой мы располагаем, заставляет держаться от них подальше.

— Доктор Свенсон их видела, — сказала Марина. — Она рассказывала мне о них, когда мы плыли из Манауса.

— Это все, что она могла сообщить, — проговорил Ален. — Что она видела их и что они ее напугали. Уже сама мысль о том, что кто-то мог напугать Энник, не добавляет оптимизма в отношении этого племени.