Ричард Мораис - Путь длиной в сто шагов

И вот однажды, когда уже давно стемнело, Маллори и Леблан, выйдя с черного хода «Плакучей ивы», прокрались в поле, прилегавшее к нашему ресторану, волоча с собой громоздкое оборудование. Леблан мыкался с шумомером, работавшим от батареек, утопая по щиколотку в глубоком мху. Маллори тем временем наблюдала за обстановкой, всматриваясь сквозь живую изгородь остролиста вокруг нашего участка в ярко освещенные окна «Мумбайского дома» и застекленные двери, выходившие в сад.

Над террасой, вымощенной плитняком, с помощью проволоки и гвоздей был закреплен провисавший полотняный навес. Обедавшие за садовыми столиками теснились вокруг больших переносных обогревателей, из которых в виде огненных конусов вырывалось пламя, благодаря чему они напоминали задние части реактивных двигателей. Дядя Майюр вышел через заднюю дверь, зажег маленькие жаровенки, которые не давали остывать блюдам, и стал разливать вино; шипящие обогреватели бросали на его кожу в темноте красные и голубые блики. Два динамика, вызвавшие нарекания нашей соседки, висели на стене, и из них, перекрывая рев обогревателей, гремел голос Кавиты Кришнамурти.

– Все, – сказал Леблан. – Заработало.

Игла с треском побежала по белой ленте, и Маллори наконец улыбнулась во тьме.

Мы и понятия не имели, что они задумали, так как были слишком заняты тяжкой работой допоздна. Принятая мадам Маллори стратегия запугивания начала давать плоды. Толпы, приветствовавшие нас сразу после открытия, быстро поредели, и к концу недели мы считали вечер удачным, если было занято хотя бы пять столиков. Мухтара побили в школе и гнали по задворкам с криками «Карриед, карриед!».

Некоторые семьи относились к нам хорошо. Маркус, сын мэра, как-то позвонил мне спросить, не пойду ли я с ним поохотиться на вепря. Я, конечно же, с радостью согласился. В то воскресенье у меня был выходной, и утром Маркус заехал за мной в ресторан на своем джипе с открытым верхом. В отличие от многих других местных жителей он любил поболтать.

– Мы бьем только взрослых вепрей, – сообщал он, перекрикивая шум ветра. – Тех, что весят около трехсот фунтов каждый. Железное правило. Мы кооперируемся и делим большие туши поровну, так что каждый уходит с добычей, с парой фунтов чистого мяса. Мясо немного жестковатое и горьковатое, но это легко исправить во время готовки.

Мы проехали несколько долин, вначале направляясь на юг, а потом взяв к востоку, в горы. Мы поднимались по дорогам, по которым свозили лес, и спускались по грунтовым тропинкам, всегда проходившим в самой чаще леса, пока наконец не увидели вереницу машин, выстроенных вдоль канавы, вырытой у самой горы. Маркус подогнал свой джип к потрепанному пятому «рено», небрежно припаркованному под каштаном.

Чтобы понять, куда мы заехали, надо было там родиться. Это был дикий, густой и мрачный первобытный лес, какие нечасто увидишь в Европе. Маркус перебросил через плечо свою «беретту», и мы направились в чащу по устланной листьями глинистой тропинке.

Дым березовых дров я почувствовал еще до того, как услышал треск подлеска. Вокруг костра стояли человек сорок мужчин в непромокаемых куртках, коротких вельветовых штанах и шерстяных носках. Ружья, с какими ходят на оленя, и дробовики были прислонены к дереву за их спинами. Видавший виды «лендровер», забрызганный грязью, видно, как-то выехал на эту прогалину по заброшенной дороге, по которой вывозили лес. За машиной в большой клетке для собак, которую переделали из телеги, сидели бигли и бладхаунды с юга Франции с печальными глазами.

Мужчины, небритые, как я заметил, были большей частью из Люмьера и долинных ферм – демократичная компания банкиров и лавочников, которых на краткое время уравнивал осенний ритуал охоты на вепря. При нашем появлении все подняли головы, кое-кто радушно поздоровался, а потом снова занялся жарением колбасок и телячьих отбивных над костром из березовых дров.

Грубоватый парень рассказал анекдот о женщине с большими грудями, а другие захохотали, прокладывая кусками шипящего мяса ломти деревенского хлеба. Кто-то достал из кармана куртки бутылку коньяка, и стекло блестело на солнце, когда бутылку стали передавать из рук в руки, доливая коньяком пластиковые стаканчики с дымящимся кофе.

Я чувствовал себя неловко и отправился посмотреть на запертых собак, пока Маркус, стоя на коленях у костра, жарил для нас мясо. Мсье Итен подошел, встал рядом и, остругивая палочку, принялся рассказывать, что лучшим собакам раз в сезон приходится обычно накладывать швы, потому что кабан ранит их. Мсье Итен сообщил, что главный ловчий ушел в лес с самого утра искать свежие следы кабана и планировать сегодняшнюю охоту, но должен скоро вернуться. В это время от потрескивавшего костра донеслись приветственные возгласы, и я понял, что прибыл еще кто-то.