Линор Горалик - Мартин не плачет

— Мааааааааааартин!!!

Наверху, в детской, Мартин тяжело вздохнул и отложил волынку. Омлет убрали с пола, кухню привели в порядок. Очень сердитая Ида принялась варить овсянку. Самый старший брат, Марк, покачал головой и вернулся к себе в комнату — немного повозиться до завтрака с эскизами (он был художником и занимался оформлением витрин в очень большом магазине). Средний брат, восьмилетний Лу, покачал головой и отправился в детскую — ночью ему приснились роликовые коньки с пропеллером, и он спешил разобрать вентилятор прежде, чем в комнату заглянет Ида. Самый младший брат, шестилетний Джереми, человек в высшей степени серьезный, покачал головой и отправился в кабинет — читать «Морнинг тайм». А Мартин, приняв покаянный вид, отправился на кухню — извиняться перед Идой и помогать ей с завтраком.

И тогда в Доме С Одной Колонной снова воцарились порядок и покой. Начиналось обычное воскресное утро.

В Доме С Одной Колонной все очень любили Мартина. Нет, правда, — разве можно не любить существо, способное залезть к тебе под одеяло, когда ты болеешь, и целый час гладить тебя хоботом по руке или с надрывом петь русские романсы, пока ты не почувствуешь себя самым-пресамым несчастным существом на свете и не пожалеешь себя так сильно, что сразу выздоровеешь. Правда, при этом Мартин незаметно съедал припасенное у вас на тумбочке шоколадное печенье, выпивал чай с малиной, заворачивался в ваш любимый шарф и в перерыве между двумя руладами на минуточку просил примерить ваши теплые носки, которые с этого момента навсегда переставали быть вашими. Но исполнителям русских романсов, известное дело, нередко прощали и не такое.

Словом, Мартин был частью Дома С Одной Колонной и безусловным членом семьи Смит-Томпсонов. Но сегодняшний инцидент с волынкой и омлетом окончательно доконал всех.

Мартин как раз подносил ко рту вилку с тщательно наколотыми на нее кусочком омлета, кусочком помидора, кусочком жареного лука и маленькой капелькой кетчупа, когда Марк внезапно спросил:

— Мартин, а ты не хочешь найти себе какое-нибудь занятие?

Мартин закрыл рот, медленно положил на край тарелки вилку со всей ее нетронутой роскошью и пронзительно посмотрел на Марка. Это был взгляд исполнителя русских романсов после третьей рюмки. Очень, очень тяжелый взгляд, способный вогнать в краску даже русского милиционера.

— Я чувствую, что в следующей фразе меня попрекнут куском омлета, — печально сказал он.

— Мартин, прекрати, — строго сказал Джереми. — Просто нам всем кажется, что ты несколько… ээээ… скучаешь. И не знаешь, чем себя занять. И киснешь.

— Киснет молоко, — гордо сказал Мартин. — Я впадаю в красивую меланхолию.

— Значит, так, — сказала Ида. И Мартин понял, что заняться делом ему придется фактически безотлагательно.

— Ээээттттааа было весноооооюуууу! Ззззеленеющим маааааааааем!

Каааааагда тундрррррра надееееела! Свой весенний нарррряд!!..

Дети заворожено слушали Мартина, а он довольно расправлял плечи, укрытые зеленым полотенцем с белыми звездами. Во время сольных выступлений он использовал свое любимое полотенце в качестве оперного плаща. Дома же оно служило Мартину одеялом, — завернувшись в него, он сладко спал в коробке из-под телевизора, специально поставленной для него между кроватями Джереми и Лу. Но в другие моменты — например, когда Мартин утешал кого-нибудь, кто разбил себе нос, или устраивал небольшой пикник на детской площадке, или тайком от завхоза организовывал массовые катания на двери гаража, — зеленое полотенце с белыми звездами могло играть роль салфетки, пледа, скатерти, петли-держалки или ОЧЕНЬ большого носового платка… Словом, в детском саду зеленому полотенцу в белых звездах всегда находилось применение.

— …Ааааа мы бежали с тобооооюуууу!! Ууууходя ааааат пагооооони!

Вдоль железной доррррррррооооогиии! Аааа Ваааааркута-Ленингрррррад!..

Да-да, Мартин работал именно в детском саду. Потому что если уж он в чем был мастером (помимо, конечно, игры на волынке и утешения страждущих) — так это в Салках, Прятках, Сказках В Тихий Час, Рисовании Ужасных Монстров и Массовом Валянии Дурака. Эти качества, безусловно, делали его совершенно прекрасным воспитателем детского сада (хотя некоторые, наверное, с таким мнением не согласятся). И сам Мартин, кстати, тоже был в полном восторге от своей работы. В свободное время он, конечно, читал Льва Толстого (не забывайте, что Мартин все-таки был очень, очень странным слоном), или лежал в ванне, мысленно критикуя Шпенглера. Но в качестве работы Салки, Прятки, Монстры и дверь гаража приводили его в полный восторг. А в особенно полный восторг его приводила возможность исполнять свои любимые произведения под свою любимую волынку. Дети очень любят громкие, немножко противные звуки, если их издает кто-нибудь дружелюбный.