Линор Горалик - Мартин не плачет

Но когда он взглянул на тарелку, где только что лежал этот самый омлет, его ждал большой, очень большой сюрприз.

— Оп-пань-ки, — тихо сказал Мартин.

— Я больше не могу, — сказала Китти, плюхнулась на мягкий ковер и принялась с удовольствием гладить себя по животу.

— Кажется, я могу! — радостно сказал Питер, но тоже немедленно повалился на ковер, широко раскинул руки и сладко зевнул.

— Вставайте, дети! Нам пора приступить к развивающим играм! — сказала воспитательница, но никто не обратил на ее внимания.

— Есть манную кашу вредно! — громко заявила Аделина, все это время дувшаяся в углу и даже не прикоснувшаяся к каше, но на нее тоже никто не обратил внимания.

За истекшие полчаса Мартин превратил в манную кашу весь приготовленный на завтрак омлет, некоторое количество чая, две ложки, пудреницу старшей воспитательницы, довольно большое количество скопившегося на кухне мусора и одного старого плюшевого медведя, о котором, впрочем, никто особенно не жалел. Выходило, что Мартин может превратить в манную кашу практически что угодно. Для этого ему просто надо было как следует сосредоточиться на превращаемом предмете, направить на него хобот и представить себе очень, очень, очень вкусную манную кашу. И каша сразу появлялась на месте этого самого предмета. Да еще и в тарелке (а иначе, согласитесь, это было бы несколько негигиенично).

У Мартина было много удивительных качеств, — недаром в прошлом его звали вовсе не Мартином, а Пробиркой Семь. Когда мама и папа, клонировавшие Мартина, отправили его детям «Федексом», они не приложили к посылке никакой инструкции (открытку со словами «Дорогие дети! Это слон!» все-таки трудно считать инструкцией). Поэтому каждое новое удивительное качество Мартина становилось полным сюрпризом как для него самого, так и для окружающих.

Например, когда Мартин только-только влюбился в прекрасную Дину, выяснилось, что, стоит ему начать нервничать, как он растет, растет, растет и может даже дорасти до размеров самого настоящего слона! А потом обнаружилось, что Мартин способен видеть мертвых животных (именно так он познакомился с одним мертвым хомячком, который был привидением, а заодно и ангелом-хранителем Дома С Одной Колонной). И вот теперь стало ясно, что при желании Мартин может превратить фактически что угодно в манную кашу.

Правда, существовали нюансы. Какую бы кашу ни представил себе Мартин, он не мог в точности предсказать результат превращения. Иногда каша получалась с медом, а иногда — с изюмом. Иногда она была в глубокой синей тарелке, а иногда — в маленькой мисочке, на дне которой был нарисован большой довольный кот (это, конечно, выяснилось только потом, когда на мисочку как следует приналег Питер). Иногда каша оказывалась очень горячей, а иногда — почти остывшей. А однажды вокруг каши были разложены ломтики каких-то совсем никому не ведомых фруктов, которые группа под руководством Мартина честно разделила между всеми. Но каждый раз это была прекрасная, вкусная, сладкая манная каша. И дети, истосковавшиеся по любимому блюду, требовали еще и еще и под конец даже немножко объелись.

Сам Мартин, счевший своим долгом как следует распробовать плоды собственного труда, тоже лежал на ковре и пытался сообразить, удастся ли ему когда-нибудь встать. Он вяло подумал, что, как воспитатель, он должен бы был повести детей заниматься развивающими играми. Но тут же прогнал эту мысль как сугубо неподобающую моменту.

Потому что ему совсем не хотелось портить такой приятный момент.

— Дети! Завтракать! — позвала нянечка.

— Эгегегегей!! — завопили дети и радостно побежали рассаживаться по скамеечкам. Теперь каждый день дети не плелись завтракать, а радостно бежали рассаживаться по скамеечкам. Потому что они знали, что на столах их уже ждут тарелки с самой разной, но все равно прекрасной манной кашей. Эту кашу Мартин успевал напревращать из двух мешков опавших листьев, некоторого количества ржавых деталей, завалявшихся в гараже, и, например, большого поломанного телевизора, который притащила нянечка. Мартин думал, что телевизор потянет на целых три тарелки, но получилась только одна. Впрочем, это было неважно.

— Всем приятного аппетита! — сказала нянечка, а человек с телекамерой забегал вокруг стола, снимая довольные мордочки и как следует работающие ложки. А когда камера приближалась к Мартину, он довольно и в то же время скромно улыбался и поправлял полотенце, повязанное на шее огромной «бабочкой».