Виктор Авин - Избранное. Том 3 - Миграция Души, 1982–2012

Гондолы, Венеция, причал да фонарь
Стоит на посту часовая как встарь
После пришествия по разум в потопе
Монголо-славянской России в Европе
Последний форпост, бастион не из плотского
Не пал крест, ни около, на Вас и на Бродского
Стоит Коломбина, и смотрит не вдаль
Стоит Коломбина, в глазах ее гарь
Ни войны и ни мира — Петербургская ось
Это больше чем мимо, это крест на авось
Стоит Коломбина, голливудская «бест»
Бельмо на глазу неказистых невест
Стоит Коломбина с прищуром глаз
И пращурам в море уже не до нас
Лохнесская паста формирует сейчас
Паству из мрака — их спинами дыбы
Свисток с Ватикана набатом к отплытию
Приказ по ЮНЭСКО — гондолы и джипы
Грузить на ковчеги уставших любить и
Теле_патирует Коломбина в тела:
«В походе дам знак вам — возвращайтесь вчера
Красота вам поможет привезти мне Христа…»

Остальное расскажет зависимый кот
Про полет терракотовой бабочки в грот
И рефлексы мурлыкать у Вас на груди
Неизвестно откуда беря звук души
Остальное расскажете ночью коту
Заласкав океан, островок Катманду
Отдыхая под тенью с кокосами пальмы
И’ остановит скитаний вдруг таймер
Остаток сухой — в ногу марш Мендельсона
И место кокошника — на ночь корона
На голое тело земли водрузив
На острове спасхи оближет Залив.
Остальное расскажет бабуле котенок…

Есть одна ведьма, она сводит меня с ума
Меня телом самым прекрасным и женским —
не удивишь
Таким что нервно курит в сторонке
Стамбул, Париж
Так она, зараза, взяла и обнажила свой мир —
Душу свою, сразу, при первой встрече,
и не стриптиз
Это коварный был беса план
На каждого из двоих меня есть своя западня
Поймала на «раз» и хотела к себе привязать
Чтобы не пел больше песен и не говорил ни с кем
А я взбрыкнул. И она. И давай в меня
столбами кидать
Вестовыми. И все. И перекрыла кран
В горле хрипит, хоть вой. И вою,
скулю, скребусь
А она молчит и шепчет мне в уши: «ко мне!»
А сама за чертой стоит, на расстояньи цепи
В натяг уже, все, дальше только карниз
Высокий, даже на задние лапы встать
Если, то языком до ее пальчиков ног
Не дотянусь, чтобы счастье лизать.
Противоядие ей только монастырь и Бог.
И это не «бла-бла-бла»
А то что писал Достоевский о Карамазове — шок
Взаправду бывает если ту ведьму назвали «Жизнь»
И сдастся она в итоге, ее не трогает смерть
Ей важен мой и ее собственный визг
А мне еще день и все нахрен, станет не нужно —
перегорит
Надеется бес что окончательно и со всеми, со
всем
Вот и держит ее орудием на цепи слепым
А я его — отвлекая от ведьмы, беря на себя.
Вот такая игра
Потому что я помню как выла она, бедная
Доведенная до угла.

Она скомандует «к ноге» картинам в сейфе
и дворце
Раздастся грохот всех щитов, мечей, забрала —
об паркет
И Жанна Д’Арк вдру’г пролетит, не бестьей,
этот рыжий ангел
У постамента чунга-чанге рукою: —
«чудное мгновенье» —
С картины свежий сок течет — искусств,
не выжатых но в синтез
Самостоятельно сквозь линзы смотрящих
новых поколений
Они чудовищно талантливы, о, Тициан,
поберегись
Смотри наверх, прекрасен низ времен,
их творческий союз
Рождает гениев каприз, после творенья
в транс и блюз
Все так же зритель норовит, на белый танец
пригласит
Творец-Творчиха лишь себя, «к ноге» шепча,
благодаря
На кухне, снова в мастерской отдать
все что невмоготу
Желаньем Бога. И троекратно покистит.
И холст кровит…

Поцелуй мне руку, я поглажу куст
Вспыхнет ежевика от воспитанья чувств.
Поцелуй мне руку — красоты мужской
Символ — укуси и стань моей рабой.
Поцелуй мне руку и прижми к груди
Пусть цветы набухнут влажно у реки.
Поцелуй мне руку, плечи, бедра, ноги
Воспитанью чувства предпочти гармонию:
Твое подчинение плюс мое искусство…
Поцелуй мне руку. Стань моей невестой.
Выйди за черту свою. Это интересно.
Поцелуй мне руку — покрещу окрест
Бог меня не выдаст — мне в тюрьму не сесть.
Поцелуй мне руку и прижми к плите
Не издам ни звука. Припади к ноге.
Поцелую руку, станешь как во сне
И пойдешь на топот лошадей во тьме.