Виктор Авин - Избранное. Том 3 - Миграция Души, 1982–2012

Из кустов прибежало нано —
Мясо в белых халатх на подиум
В цехе — штампуют — таблетки — «милодиум»
Из золоченых дверей выходит Он —
Большой ученый — товарищ Кустодиев
Для награждения богом и орденом
Модернизация по Сколково вроде бы
Хотели как лучше а выходит реинкорнация
Из плюшек — Плюшкины, по небу шагалы-медведи
Полет нормальный и нулевая видимость —
Слепит солнце зулусской поэзии
Не ходил бы ты получать этим орденом
Да жена заставила — Леди.

Залив в торосах, метель внезапна,
несется сечень [8] Сечень — древнее название февраля.
по серпантину вдоль кромки неба
крадется вечность
Навстречу танки, сорокопятки, за ними тыквы
Порше из миквы не заблудилась,
лазурный берег
Ей только снится — мелькнет за соснами
бунгало-терем
В сосок целованная по самый бампер
мышь припаркованная
В отбойник — промах, на карте берега
ей не постелено
Ползут по трассе за тех кто ждет их,
не люди с Города
За рычагами во всех машинах тоскуют роботы.
Война народная. Мы наступаем. Бой в лобовую
Кидают вилы в нас крепостные,
сбивают дворники
Снег на подлете, но в штыковую
летят на новенького
Все те кого мы наличьем собственным
загнали в хвореньких.
Затихло будто. На амбразуру ложатся духи,
ночные бесы
С гранитных скал здесь обитающие
когда-то вепсы [9] Вепсы — коренное население финского залива, «индейцы» невских болот их было очень много до появления на гатях Петра Первого. сегодня, говорят, их потомков осталось человек пятьсот на весь ижорский край, вместе с их бытом, языком и их культурой.
Ладонью Всадник всех принуждает наверно к миру
Но Февраль выкатывает на бруствер небес мортиру
В ответ мы быстренько вспоминаем о нашей мести
И вместе молимся. Того и ждали они — петли, не воли
Ведь за предание старины положен крестик.
И чтобы помнили — свой собственный шаткий мостик.

Мартышке бог послал однажды снимок
Где Президенты всего мира собрались
Она на фотоаппарат заснять решилась
Всю красоту природы — небо, солнце, грязь
И дать им посмотреть — чего лишилась.
Понравилось Правителям второе —
Засвечивает все, что под ногами
А что выше, даже выше пониманья
Оставалось белым, словно белый лист
И что бы та мартышка не снимала
Печатали Правителей в журналах
Все остальное — в виде декораций
И снег из пенопласта, гор пластмассы
Песок помолотый и фиг салатный лист.
Не умеешь так снимать? Так не берись!
Снимай природу, пока еще осталась
Фотоаппаратом что у тебя внутри
Из дома, с улицы, с канализационных
Заваренных к визитам люков, крышек
И вечными словами прояви
И живи так долго чтобы правнукам осталась
Они воссоздадут вокруг мартышек
Преломляя через воздух пузыри.

Шторм в Петербурге один не на всех
Гравитация тянет попутчиков вверх
Песок из часов завихряется в бок
Ветки от молний, дающие ток
С хрустом ломают начавшийся век
Гребни у волн — это пальцы от рук
Дамбы хватают сапог за каблук
Свинцовые пули несутся из туч
С неба в глаза прорезается луч
Двенадцатый вал совершает бросок
Оттяпать от города лучший кусок
От медного всадника новый маршрут
Начни прорезая судьбу словно плуг
Не думай, внезапно налево сверни
И столп упадет у тебя позади
Так Случай спасет тебя — Женщина-Друг
Любовница Муза, не пик, не сорвать
Печать-поцелуй, не стереть с твоих с губ
И счастье пронзительно, свет изнутри
Идет из тебя, и заря, раз оря… два оря…
И шторм прекратится. И тихо вокруг.
Начинает искать…

Чтоб Авина вам не переводить!
А то в палате пэров не поймете —
Горацио, есть много на болоте
Чудес в России, например, вот эти
Мои слова про кольца на воде
Стекают мои мысли в дырку смерти
Из нечисто'т у нас что жы'вы в глубине
Их ино-планетяне на заре
Из под воды (аэродром у них, заметьте)
Выстреливают шариками — дети
Россия — детский сад для пузырей
Научатся и в школу в сентябре, и
Идут на их тетрадной полосе
Между галактиками наших междометий
Роняют капельки кристальнейшей росы
А что Вы видите на фото — это так
Водохранилище у Вас, для нас — пустяк
Был у Вас Шекспир, но он иссяк
А нафиг вам вода без родника
Без русского родного языка?…