Теннесси Уильямс - Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы

У и л ь я м с. Я бы исповедовался, если бы мог рано вставать. Но ведь творчество — это тоже исповедальня, кроме того, я чувствую, что могу исповедоваться и в таких интервью. Что еще сказать на эту тему? Мой брат Дэйкин обратил меня в католицизм, когда ему показалось, что я умираю; это мне не повредило. Я всегда был приверженцем церкви, раньше епископальной, теперь католической, хотя и не согласен с очень многим, с чем нужно было бы согласиться, например, с верой в бессмертие. Не верю также в папскую непогрешимость. По-моему, как раз папам-то и свойственно грешить. Ересь несу, не так ли? И все же люблю поэзию церкви. Люблю наблюдать и высокую англиканскую службу, и римскую католическую. И еще люблю причащаться, но в воскресенье по утрам я работаю, так что причащаюсь обычно на похоронах.

«П л е й б о й». Ваш католицизм примечателен чем-нибудь еще?

Уильямс. Ну, например, когда я буду умирать, мне все равно — будут со мной совершать помазание или нет; раз уж с этим пришли — ничего не поделаешь. И я верю в любые противозачаточные средства. Не думать о демографическом взрыве нельзя, перенаселение разрушает экологию планеты. Человек, которого куда-нибудь выбирают и который не заявляет о том, что допускает аборты, меня пугает. По-моему, политик должен стоять только за то, во что действительно верит, а не вилять, как это пытался делать Макговерн.

«П л е й б о й». Ведь вы его поддерживали, не так ли?

Уильямс. Да, я был одним из немногих немассачусетцев, кто считал, что у Никсона шансов нет, — эта ужасная война несомненно разрушила весь уклад американской жизни. Пожалуй, самое ощутимое и печальное — это разрушение в Америке идеала красоты, а оно затрагивает и человека, который правит. По-моему, когда столько лет ведется аморальная война, — тем более позорная, что она ведется такой мощной державой против жалкого, подвергающегося дискриминации народа, — тогда рушится мораль всей страны. Вот почему я был обеими руками за Макговерна и даже хотел помочь ему.

Правда, все эти общественные движения мне надоели. Публичные выступления гомосексуалистов ужасно вульгарны, ими они только себя дискредитируют. Когда женщины требуют, чтобы их пускали в мужские бары, это смешно. Все эти фантастические травести в открытых автомобилях — набитые дураки, только дают повод смеяться над гомосексуалистами. Я никогда не принадлежал ни к какой партии, но, по-моему, в этой стране в конце концов установится один из вариантов социализма со своей разновидностью и спецификой…

«П л е й б о й». Но вы достаточно богаты, не так ли?

У и л ь я м с. Об этом все спрашивают. Мои деньги поступают, в основном, из-за границы, от зарубежных постановок — на них я и живу. У меня есть несколько домов и довольно много акций, хотя я даже не знаю их стоимости; таким образом, точно не знаю, сколько у меня денег. Но не так много, как у президента Никсона: одно его имение стоит восемьсот тысяч. Когда я спросил своего адвоката, сколько я стою, она ответила: «Ваше богатство — не деньги, а творчество».

«П л е й б о й». Каковы ваши главные достоинства и недостатки?

Уильямс. Лучше всего мне удаются характеристики персонажей, диалог и язык. И мне кажется, я чувствую театр. А насчет слабостей — их так много! Когда была первая читка «Сладкоголосой птицы», я вдруг вскочил и заорал: «Прекратите немедленно, ужасно многословно!» Но если пьеса хорошо поставлена и сыграна, тогда понимаешь, что она получилась. А самая большая слабость — композиция. И страсть к символам; символы, конечно, естественный язык драмы, но у меня иногда их многовато. Есть также чрезмерная склонность к самоанализу — не знаю, как от нее избавиться. Люблю смотреть внутрь себя. И не люблю писать о том, что не идет из глубины личности, что не раскрывает душу человека.

«П л е й б о й». Когда будут снимать кино о вашей жизни по вашим «Мемуарам», кто будет играть Теннесси Уильямса?

Уильямс. Дайте подумать. Кто у нас самый красивый актер? Майкл Йорк? У Маджо море обаяния — Билли Грэму такое и не снилось. И еще мне очень нравится Виктор, мой новоорлеанский слуга, не правда ли, красавчик? Вот только играть не умеет.

«П л е й б о й». Вернемся к сексу. Вы верите в то, что в конце концов человек следует зову своего фаллоса?

Уильямс. Надеюсь, что нет, мальчик. Надеюсь, что он следует зову своего сердца, своего испуганного сердца.