Сью Таунсенд - Адриан Моул - Годы капуччино

Очень любезно с Вашей стороны пригласить меня на празднования Дня подарков. Я получил огромное удовольствие; заряжаешься бодростью, попадая в компанию людей, с которыми ощущаешь духовное родство. В молодости я отстаивал принципы свободной любви и отвергал буржуазные ценности. Приятно видеть, что этих принципов столь усердно придерживаются в вашей семье.

Ваш, с наилучшими пожеланиям,

Арчибальд Тейт

PS. Адриан — замечательный молодой человек. Поздравляю.

Эту короткую записку мама посчитала полным и безоговорочным оправданием своего сомнительного и неразвитого поведения после наступления сексуальной зрелости.

Сегодня вечером зашел Гленн (опять) — пожелать нам всем счастливого Нового Года. И передать новогоднюю открытку от своей матери.

Не читая, положил ее на холодильник.

— Прочти ее, папа, — попросил Гленн.

Я открыл открытку и прочитал.

Дорогой Адриан

Надеюся ты щастливо провел Рождество и щастливо и увечно встретишь Новый Год.

Я предположил, что Шарон хотела написать «удачно», знакомство со словарем избавило бы ее от дальнейших недоразумений. Внутри открытки (волынка с горами на дальнем плане и лабрадором на переднем) лежал счет.

Задолженность по алиментам 15 000 фунтов.

Оплату произвести немедленно на счет «Панкхерст, Барнвелл, Брюин, Лейкер, Медвин, О'Киф», Центр семейного права.

Я произвел мысленные подсчеты. 66 000 фунтов, что я задолжал Артуру Стоуту, плюс 15 000 фунтов равняется 81 000 фунту!!!!

Я без сил привалился к холодильнику.

— Прости, папа, — пробормотал Гленн. — Я ни при чем.

Мне хотелось крикнуть: «Наоборот, Гленн, только ты и при чем».

Траектория моей жизни совершила столь ужасающий вираж, что я не вижу, как мне в него вписаться. Меня изводит болезненный ужас перед долгами. Насколько я знаю, родители никогда не вылезали из долгов. Отец даже уверял, что погряз в долгах с детского возраста (занял денег, чтобы купить щенка корги).

И я ничего не могу поделать: по телефонам доверия не пробиться. Я несколько раз пытался прозвониться по телефону «Если вы в долгах». Я даже пытался дозвониться до Анны Рейберн с радио «Поговорим», но лишь присоединился к другим неудачникам.

Позже мы с Уильямом и Гленном отправились на Ратушную площадь, хотя настроение у меня было далеко не праздничное. Там уже собрались сотни людей. Некоторые в маскарадных костюмах. Городской Совет выключил все рождественскую иллюминацию. Площадь была погружена в глубокую мглу. Единственным источником света был красный огонек полицейской видеокамеры, которая снимала толпу с балкона лорда-мэра.

Когда пробило полночь, толпа взревела от восторга, и полицейские высыпали из фургонов, в которых они до того сидели. Мы спели «Доброе старое время». Никакого беспокойства не чувствовалось, лишь ощущение разочарования и грусти оттого, что Совет и полиция так плохо думают о своих гражданах.

В час ночи я отвез мальчиков домой. Я был рад видеть, что Шарон подошла к двери, чтобы встретить Гленна. Мы помахали друг другу, но ничего не сказали. Она выглядела еще толще прежнего.

Вот мои новогодние обещания:

1. Буду милосердным. Не давать деньги, а просто быть добрее к тем, кому повезло меньше меня.

2. Буду материально поддерживать обоих своих сыновей.

3. Найду себе жилье.

4. Получу страховой полис.

5. Добьюсь постановки «Белого фургона».

6. Возобновлю сексуальные отношения с женщинами.

7. Предоставлю мистеру Блэру еще шесть месяцев.

8. Выброшу все белые носки.

9. Перестану переживать из-за лысины.

10. Начну посещать гимнастический зал.

Договорился встретиться с Шарон Ботт в «ресторане» (она его так называет) «Макдоналдс» в центре Лестера. Я приехал немного раньше и застукал Шарон набивающей рот чем-то «тройным».

Последовала неловкая пауза, во время которой Шарон жевала, как безумная, а я пытался выдавить из себя что-нибудь такое, что не требовало бы ответа. Сообщил, что мы с Гленном, с учетом краткости нашего знакомства, довольно неплохо ладим. Шарон кивнула. Я добавил, что мальчик выглядел бы получше, если бы позволил «отрасти» бритым участкам на своей голове. Шарон все лихорадочно жевала и кивала. Ее пальцы походили на толстые колбаски.

Наконец она проглотила, и мы поговорили о 15 000 фунтах, которые требуют ее адвокаты. Заметил, что в отличие от Барри Кента, я человек небогатый. Добавил, что готов сделать промежуточную выплату в размере 1000 фунтов, если она не станет сообщать мой адрес в Агентство помощи детям.