Дэвид Николс - Один день

Эмма отстранилась и ушла, а он остался стоять один в переулке, пытаясь представить, что будет делать теперь.

Вернувшись чуть раньше двенадцати, Иэн видит Эмму, свернувшуюся клубком на диване; она смотрит какой-то старый фильм.

— Что-то ты рано вернулась. Как там наш золотой мальчик?

— Ужасно, — бормочет она.

Если Иэн и рад этому, то старается не выдать голосом:

— А что, что случилось?

— Не хочу об этом говорить. Только не сегодня.

— Почему? Эмма, скажи! Что он сказал? Вы поссорились?

— Иэн, пожалуйста! Только не сегодня. Иди ко мне, ладно?

Она подвигается, освобождая для него место на диване. Иэн садится и в этот момент замечает, какое на Эмме платье. Ради него она никогда бы так не оделась.

— Ты в этом была?

Она теребит подол большим и указательным пальцами.

— Зря я так вырядилась.

— А по-моему, ты просто красотка.

Она прижимается к нему, кладет голову ему на плечо:

— Как выступление?

— Не особо.

— Выступал со своим номером про кошек и собак?

— Угу.

— Помидорами кидали?

— Немножко.

— Может, это не лучший твой номер.

— И кричали «Бу!».

— Ну, куда ж без этого, верно? Всех иногда освистывают.

— Наверное, ты права. Хотя иногда мне кажется…

— Что?

— Может, я просто не смешной?

Она утыкается лицом ему в грудь:

— Иэн!

— Да?

— Ты очень, очень смешной.

— Спасибо, Эм.

Он кладет голову ей на затылок и вспоминает о маленькой красной коробочке с подкладкой из складчатого шелка, где лежит обручальное кольцо. Уже две недели она спрятана в одном из его спортивных носков, поджидая своего часа. Но сейчас неподходящее время. Вот через три недели они будут лежать на пляже на Корфу. Он уже видит ресторан с видом на море, полнолуние, загорелую и улыбающуюся Эмму в летнем платье, тарелку свежих кальмаров. Он подарит ей кольцо и что-нибудь схохмит. Уже несколько недель он ломает голову над разными комически-романтическими репликами — может, уронить кольцо в винный бокал, пока она будет в туалете? Или достать его изо рта запеченной на гриле рыбины и пожаловаться официанту? Спрятать среди колец кальмара — вот хорошая идея. А может, он его просто подарит. Он репетирует в уме предложение: выходи за меня, Эмма Морли. Выходи за меня.

— Я люблю тебя, Эм, — произносит он вслух.

— И я тебя, — говорит Эмма. — И я тебя люблю.

Продавщица сигарет сидит у стойки бара в свой двадцатиминутный перерыв, набросив поверх корсета куртку, потягивая виски и слушая стенания этого парня, который все говорит и говорит о своей подруге, той хорошенькой бедняжке, что споткнулась на лестнице. Кажется, у них вышла какая-то размолвка. Продавщица сигарет теряет и снова улавливает нить его монолога, время от времени кивая и украдкой поглядывая на часы. До двенадцати осталось всего пять минут, и пора уже возвращаться к работе. Между двенадцатью и часом дают больше всего чаевых — клиенты-мужчины в это время почему-то особенно похотливы и склонны к идиотским поступкам. Еще пять минут, и она уйдет. Все равно бедолага едва на ногах держится.

Она узнала в нем ведущего той тупой передачи — разве он не встречается со Сьюки Медоуз? — но имени его вспомнить не может. Неужели это шоу еще кто-то смотрит? Его костюм испачкан, карманы, набитые пачками невыкуренных сигарет, топорщатся, нос лоснится, дыхание насыщено винными парами. И хуже всего, что он даже не поинтересовался, как ее зовут.

А продавщицу сигарет зовут Черил Томсон. Днем она работает медсестрой; работа, конечно, тяжелая, но пару дней в неделю она подрабатывает в «Посейдоне», потому что училась с менеджером ресторана в одном классе, да и чаевые здесь что надо, если ты не прочь немного пофлиртовать. Дома, в квартире в Килберне, ее ждет жених — итальянец Мило, высоченный парень, бывший футболист, а ныне медбрат. Красив, как бог, и в сентябре они собираются пожениться.

Она рассказала бы все это этому парню, если бы он только поинтересовался. Но он не интересуется, поэтому без двух минут двенадцать в День святого Свитина она извиняется и говорит, что ей пора, нет, на вечеринку она пойти не может, да, у нее остался его номер, и она надеется, что он помирится с подругой. Черил Томсон уходит и оставляет его одного возле барной стойки. Он заказывает новый коктейль.