Дэвид Николс - Один день

— Сколько мы не виделись, Декс? Лет пять!

— Знаю, просто я вспомнил о тебе, потому что увидел по телевизору. И ты так классно выглядишь! Ну, как дела? — Что он несет, ведь он уже это говорил! Надо сосредоточиться. — То есть ты сейчас где? Там очень шумно…

— В ресторане. Ужинаю с друзьями.

— Я кого-нибудь из них знаю?

— Не думаю. Это… мои новые друзья.

Новые друзья. Неужели в ее голосе прозвучала враждебность?

— Понятно. Ладно…

— Да. А ты где сейчас, Декстер?

— О, я дома.

— Дома? В субботу вечером? На тебя не похоже!

— Ну, знаешь… — Ему хочется сказать, что вообще-то он женат, что у него ребенок и он живет в пригороде, но он чувствует, что это нарушит всю бессмысленность этого звонка, поэтому молчит. Молчание длится некоторое время. Он замечает, что на хлопчатобумажном свитере, который он когда-то надевал в модный ночной клуб, засохла сосулькой слизь, вытекшая из носа Жасмин, и что кончики пальцев пахнут как-то по-новому — пакетами для грязных подгузников и креветочными чипсами. Коктейль не из приятных.

Первой заговаривает Сьюки:

— Там еду принесли…

— О, ну ладно тогда. Я просто вспомнил старые времена, подумал, что неплохо бы было увидеться. Сходим на ланч или выпьем…

Музыка затихает — Сьюки нашла укромный уголок.

— Знаешь что, Декстер? — Ее голос стал жестче. — Мне кажется, это не очень хорошая идея.

— А, ну тогда…

— Мы не виделись пять лет, и это же не просто так, как думаешь?

— Я просто подумал…

— Ведь я тебе даже не нравилась, я тебя никогда не интересовала, ты почти все время был пьян…

— Неправда!

— Да ты даже не был верен мне, черт возьми, вечно шлялся где-нибудь и трахал официанток или девок на побегушках. Ума не приложу, что ударило тебе в голову, что ты решил вот так позвонить, будто мы старые приятели, и повспоминать старые времена , то есть те славные полгода с тобой, которые, на мой взгляд, были худшими в моей жизни!

— Понятно, Сьюки, — произносит он с возмущением. — Можешь не продолжать.

— К тому же у меня теперь новый парень, он очень, очень классный, и я очень счастлива. Между прочим, он меня сейчас ждет.

— Ах, так! Ну и иди к нему! Проваливай! — Он слышит, как наверху Жасмин начинает плакать — возможно, от стыда.

— Ты не можешь вот так напиться и позвонить ни с того ни с сего и ждать, что я…

— Да ничего я не жду, я просто… Черт, ладно, забудь! — Крик Жасмин эхом разносится по пустой деревянной лестнице.

— Что это за шум?

— Это ребенок.

— Какой ребенок?

— Мой ребенок. У меня дочь. Маленькая. Ей семь месяцев.

Сьюки молчит, и пауза длится так долго, что Декстер успевает ощутить стыд почти физически. Наконец она говорит:

— Так какого черта ты приглашаешь меня на свидание?

— Не свидание. Так просто. Выпить по-дружески.

— У меня есть друзья, — очень тихо произносит Сьюки. — Думаю, тебе лучше пойти к дочери, Декс.

И завершает разговор.

Декстер не сразу убирает телефон от уха — сидит и слушает гудки. Наконец он опускает телефон и смотрит на него, затем сильно встряхивает головой, словно его только что ударили. А ведь так оно и было.

— Вот и поговорили, — бормочет он.

Он открывает меню телефонного справочника: изменить контакт, удалить контакт. «Вы действительно хотите удалить Сьюки мобильный»? — читает он вопрос. Да, черт, да, да, удалить ее, да! Он жмет на клавиши. Появляется надпись «Контакт удален», но этого недостаточно; его бы устроила надпись «Контакт уничтожен» или «Контакт убит»! Вопль Жасмин становится истошным, и он вдруг встает и швыряет телефон об стену. Тот оставляет черную отметину на окрашенной в пастельный цвет поверхности. Он бросает его снова, и тот оставляет вторую отметину.

Проклиная Сьюки, проклиная себя за то, что был таким дураком, он готовит маленькую бутылочку смеси, туго завинчивает крышку, кладет бутылку в карман, хватает вино и бежит по лестнице к Жасмин, которая уже не плачет, а издает просто ужасный хриплый скрежещущий звук. Декстер влетает в комнату.

— Какого хрена, Жасмин, заткнись же наконец!!! — кричит он и тут же зажимает рукой рот от стыда и сожаления. Жасмин сидит в колыбельке, глаза широко раскрыты от ужаса. Взяв ее на руки, он садится спиной к стене, и ее крики отдаются у него в груди; затем он кладет ее на колени, очень нежно гладит по лбу, а затем, когда и это не помогает, начинает тихонько гладить по затылку. Вроде бы у детей есть какое-то секретное местечко, которое полагается гладить большим пальцем? Он гладит ладошку Жасмин; та сердито сжимает и разжимает кулачок. Ничего не помогает. Его большие толстые пальцы нажимают и туда и сюда, но ничего не помогает. Может, она заболела? — думает Декстер. А может, все дело в том, что он не ее мать. Никчемный отец, никчемный муж, никчемный друг, никчемный сын.