Михаил Чулаки - Борисоглеб

– «Крепление жесткое», – хмыкнул Глеб. – Этого мы еще не слышали, да?

– Но зато «интересная конструкция», – откликнулся Борис.

Медленно развернувшись, они пошли прочь от недоступных лодок.

На их долю оставались тихие развлечения.

– Как можно таких на работе держать! – возмущалась Мышка. – От него же перегаром несет как от бомжа какого-нибудь. Таких и не обслуживают, не то что к работе допускать!

Так вот что это был за запах, оказывается, – знаменитый перегар! О котором близнецы столько читали, но ни разу до сих пор не обоняли в натуре. Сколько нового опыта за полчаса!

– Еще вода холодная, – храбрился Борис. – А то бы мы без лодки поплавали. Чтобы в воду войти, подъемный кран не нужен.

– А мы в другой раз! – подхватил Глеб. – Когда лето.

И оба разом вообразили, как они поплывут. Как катамаран. А то ведь они и мылись до сих пор только под душем, потому что в стандартную ванну им не поместиться.

– В Америке у всех звезд дома в Голливуде, – сказал Глеб. – По

широкие, и два унитаза рядом.

– Закажем! – веско заключил Борис.

Они дошагали до окончания острова. Белесая вода уходила до горизонта.

– Вот и залив, – сказала Мышка.

– Это море, мама? – решил уточнить Глеб.

– Залив.

– Залив – значит море?

– Ну не знаю. Залив.

– Часть моря, – объяснил Иван Павлович.

И все-таки осталось непонятным, видят они настоящее море или нет.

На залив смотрели два льва. Одинаковых. Но не соединенных. А бывают ли сиамские львы? И как они бегают и охотятся – если бывают?

Борис хотел обсудить этот вопрос, но в этот момент сзади послышался серьезный детский голос:

– Папа, а они тянитолкаи, да? Две головы и четыре ноги.

Голосок слышался сзади, а близнецы из-за своей конструкции («жесткого крепления») не могли посмотреть назад иначе как развернувшись своим двойным телом. Они не видели мальчика, но вообразили аккуратного отличника в очках.

– Значит они четвероногие, да? – продолжал смышленый мальчик. – Люди двуногие, а они – четвероногие.

И сразу приглушенный голос услужливого Ивана Павловича:

– …нельзя же… невоспитанно… жестоко…

– Слышишь, Славик, – нарочито громко заговорил папа отличника. – Нельзя говорить, что думаешь. Хоть и свобода слова.

– Но у них же правда четыре ноги! – настаивал наблюдательный Славик.

– Вот и молчи про свою правду! А то обрадовался, что цензуры нет.

Голос у папы был очень взвинченный. Но не от вида же странных близнецов он так занервничал.

– Посмотрели на море, можно и назад, – решил Борис.

– Если и залив, тоже достаточно, – согласился Глеб.

Они стали разворачиваться на месте в своем бульдозерном стиле. Но пока развернулись, возбужденный папа со своим отличником были уже далеко.

– Выпускают таких, – возмутилась Мышка, – которым лечиться надо. Ко мне тоже такие приходят – заказчики. Но я таких сразу чую, которые из каждого пальца правду высасывают. И деньги потом не платят. Я лучше беру про химию.

– На том берегу холм видите и вышки осветительные? Это Кировский стадион, – поспешно переменил тему Иван Павлович. – Раньше, когда гол забивали, на этом берегу было слышно. А теперь – не то.

Страшно было представить, чтобы столько народу кричало разом. Для Бориса и Глеба и здесь в парке слишком людно.

– Дышите воздухом, мальчики, дышите! – беспокоилась мама. – Чтобы кислородом зарядиться. А то сидите дома без кислорода.

– Мы уже надышались, – сказал Борис.

– Мы ходить устали, – сказал Глеб.

Никогда еще они столько не ходили. Складывались-раскладывались, как передвижная ширма.

– Действительно, слишком много с непривычки, – вступился Иван Павлович.

Как будто он заботится о н их больше, чем мама. Больше, чем Мышка.

Они уже почти дошагали до знакомого моста, когда навстречу показалась процессия каких-то странных людей. Но, наверное, в парке все можно. На мужчинах – или мальчишках – были шлемы и кольчуги; окружавшие их девицы, по-видимому, изображали русалок.

– И тридцать витязей прекрасных! – орал предводитель, размахивая бутафорским мечом. – Чредой из вод выходят ясных!

Меч бутафорский, потому что настоящим он бы так легко не размахивал. Да и вообще не бывает же в наше время настоящих мечей.

– И с ними дядька их морской! – отозвалась дородная русалка и громко чмокнула Морского дядьку.

Борис и Глеб смотрели на ряженых одобрительно: интереснее же встречать таких, чем нормальную публику. До сих пор все встречные глазели на них, а теперь они сами сливались со зрителями и глядели на неожиданный аттракцион.