Борис и Глеб все время пребывали теперь в легкой эйфории. Даже прошлая их жизнь осветилась новым светом, наполнилась глубоким смыслом. А уж будущее сулило сплошные триумфы – путешествия, доллары, славу.
А пока они не спорили – обсуждали сюжет.
– Я влюбляюсь в одних близнечих, блондинок, а ты в других, черненьких, – проталкивал свою идею Глеб. Ну и никто не уступает.
– Но они же не сиамочки, они могут и по отдельности. Ты женишься на блондинке, я – на брюнетке.
– Нет, они согласны каждые только вдвоем. А что одна останется?
– Ну влюбляемся в разных. А какие приключения? В кино нужны приключения.
– Мои блондиночки решают нас похитить и увезти. А твои черненькие гонятся.
Дело двигалось.
– Но надо же не просто снимать любовь и погоню, надо нашу специфику, – спохватывался Борис.
– Специфики сколько хочешь! Ты дергаешь в одну сторону, я – в другую. Или не можем вдвоем пройти в вертящуюся дверь.
– А под конец – целуемся! Не только с близнечихами, но и друг с другом, – осенило Бориса.
– Целоваться, пожалуй, не получится, – возразил Глеб.
Повернул голову, попытался дотянуться и подтвердил:
– Не получится.
А ведь действительно: они никогда в жизни не целовались. До сих пор они об этом не задумывались: нужды не было целоваться.
Они близки друг с другом как никто на свете, но им не поцеловаться. Не дотянуться. Головы их сидят на крепких шеях как на торчащих рядом бетонных тумбах, и не сойтись им, не придвинуться. Но ведь и двум куполам двуглавого собора – не сойтись… Когда ночью голые они спешат дупелиться, то складываются резко, и с тех пор как растолстели, сталкиваются своими круглыми мягкими животами – и как бы целуются пупками. Но этого они в кино снимать не будут. А губами – нет, не поцеловаться.
Они – единственные исполнители в своем будущем фильме, конкурентов у них не существует во всем свете, поэтому они точно знают, что смогут их герои, а чего – нет.
Они писали для себя – в гораздо более широком значении. Сценарий – это еще и способ воплотить мечту, пережить то, что не случится, скорей всего, в реальной их жизни. Даже в самой счастливой жизни. В кино им организуют и бешеные погони, и поцелуи самых красивых близнечих, и все, что они соизволят вообразить…
– Имена надо придумать, – сказал Борис. – Потому что хотя и мы, но не мы.
– Какие-нибудь парные, похожие, не как у нас: Алексей и Александр, Юлий и Юрий.
– Алексей и Александр, – мечтательно выговорил Борис. – Лешка и Сашка.
С именами они придумали хорошо. Отделились. Теперь уж точно: они – и не они. Мало ли что сделают Алексей и Александр, что придумают. Борис и Глеб за них не отвечают.
Теперь осталось переписать набело.
Нет, не только переписать – перевести. Нельзя же посылать в Голливуд сценарий на русском. Попадет в руки к какому-нибудь эмигранту, двойнику мистера Лива… Переводить они взялись сами – не платить же переводчику. А если язык получится немного корявый, в Голливуде поправят. Там на этот случай полно штатных редакторов, сценаристов.
– Нам ведь и диалоги свои придется разыгрывать по-английски, – озабоченно сказал Борис. – А у нас, наверное, произношение ни к черту.
– Ничего, поставят нам произношение, – отмахнулся Глеб. – Или озвучат актерами.
Снова и снова они сознавали свою исключительность. Вместо Бельмондо может сняться Жан Маре, а их заменить некем. Так что придется с ними носиться, приставить к ним всяких редакторов, менеджеров, секретарей, шоферов…
Мышке они сообщили великую новость только после того, как закончили перевод.
– Мальчики! А я-то думала, вы так усердно уроки учите! Какие же вы умницы. Так изумительно все сочинили! Я всегда думала, что вы ужасно талантливые. И сами будете играть. Потрясающе!
Мышка восхитилась, еще не прочитав. И только такое восхищение чего-то стоит. Прочитать и восхититься может всякий, но только подлинные поклонники восхищаются заранее. А тем более – поклонницы. Но кому же стать первой их поклонницей, как не Мышке?
Впервые Мышка превратилась в заказчицу и отнесла сценарий английской машинистке. Вернулась возмущенная:
– Подумайте, она берет в два раза больше, чем я. А какая разница? Как будто у нее на руке пальцев в два раза больше. Ну, ничего, это все в десять раз окупится. В сто! Но мне противно в принципе. Латинский шрифт у этой цацы!
– Да, подгадили в свое время Кирилл и Мефодий, – сказал Борис.
– Какой Кирилл? – не поняла Мышка. – Лавров? Они с театром в Америку ездили. Нет, цены подскочили не от этого.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу