Каору Такамура - Она (Новая японская проза)

— О-о-о-о, вот это дело!

Мальчик-волк кончил распеваться, слегка перевел дух и запел уже по-настоящему, более мелодично. Теперь он пел колыбельную «Ицуки-но комориута». Нежным тенором. И трубным гласом.

Слушая пение. Баба Биба хлопала в ладоши в такт. Ручищи у нее были размером с веер каждая, и выходило прегромко.

Когда концерт закончился, она сказала:

— Девка твоя в кафе «Дракон», седьмой квартал улицы Чайников.

— Откуда знаете? Вы даже своим прибором не воспользовались!

— Для чего тебе? Это ж для лохов — глаза замазывать. Ты мне лучше скажи; что это за «птица» такая? Вижу: большущая птица, и рушит она своими ножищами мой драгоценнейший домик.

Мальчик-волк пришел в замешательство:

— Баба Биба, дайте от вас позвонить!

— А денежки?

Мальчик-волк направил на гадалку фарфоровый пистолет.

— Хорошо, хорошо. Брось!..

В то самое мгновение, когда на том конце провода девочка подошла к телефону, у входа появилась «птица». Она прокричала из-за закрытых дверей:

— Не смей шалить!

И исторгла из клюва пламя.

В комнате ожидания кафе «Дракон» работало ровно тридцать телевизоров. По закону в каждом торговом заведении их полагалось иметь не менее ста штук. Но поскольку большинству клиентов телевизор осточертел, значительная часть экранов устанавливалась в таких местах, где они не могли попасться на глаза посетителям.

Закон установила ОНА.

В этом городе ОНА и была законом.

ОНА обеспечила полную занятость предприятиям, производившим телевизоры, и эти аппараты вылупливались повсюду, как яйца, так что на каждого жителя их приходилось около сотни.

Шейла смотрела телевизор, глядя на отражение экрана в причудливом зеркале стиля рококо.

— Значит, ты меня с собой не возьмешь?

— А что делать. Куда мне с тобой, такой распутницей.

— Как же мне теперь…

— Да ладно. Все равно энтропия все время растет, когда-нибудь наступит тепловая смерть. Никакая неземная любовь не поможет.

В последнее время сериал стал гораздо занимательнее, чем был вначале.

Настолько, что в комнате ожидания многие психогинки плакали навзрыд.

Шейла не плакала. Она вычесывалась мелким платиновым гребешком для ловли блок. От скрупулезного вычесывания рыжей шерсти на гребешке оставались розовые молодые волоски. Если постоянно вычесываться, то шерсть будет блестеть как надо.

— Бедняжка, — вымолвила сидевшая рядом дамочка. Она страдала боязнью неопрятности и не имела ни единого волоска ни на руках, ни на ногах, ни на туловище, ни даже на голове. Ко всему, на ней был платиновый купальник. Когда она его делала, то из оставшейся платины заказала гребни и один из них подарила Шейле.

— Кто бедняжка? — поинтересовалась Шейла.

Длинный Шейлин хвост случайно скользнул по спине дамочки, и та вздрогнула, прежде чем ответить:

— Все мужчины одинаковы, когда тебя бросают.

— Это же моделирование любви. Компьютеры играют друг с другом, игра, и больше ничего.

Безволосая дамочка вздохнула:

— У женщин с мужчинами, милочка, всегда игра…Бестелесная любовь на экране — она чище.

Шейла пришла в замешательство и поглядела на себя в зеркало. Ответить было нечего, оставалось только ждать всегдашнего, давно надоевшего продолжения,

— Ах, — сказала дамочка, — Хочу быть Крошкой Сбрен…

Трудно было понять, как это такая вот особа устроилась на работу в кафе «Дракон».

С другой стороны от Шейлы сидел чернобородый «мужчина». Шейла его не знала, но не было и тени сомнения, что это тоже психогин.

— Простите, не дадите ли салфеточку? — обратился он к Шейле.

— Пожалуйста.

В синих глазах мужчины стояли слезы. Он вытер их бумажной салфеткой.

— Ужасно, ужасно, — прошептал он. — Хотя в тот раз тоже было ужасно.

Его кудлатая борода пахла чем-то цитрусовым. «В тот раз», должна быть, означало роман с мемфисским компьютером. Дело было три года назад, и тогда инициатива принадлежала Крошке Сбрен, которую безумно любили, а она своим поклонником помыкала. В конце концов она его отвергла, и он покончил с собой, так что, по слухам, большой кусок Северной Америки и по сей день не подавал признаков жизни.

Нормальная жизнь без городского компьютера немыслима, так что эту территорию скорее всего оккупировали Южно-Американские Соединенные Штаты. Во всяком случае, поскольку Крошка Сбрен разорвала ту связь в одностороннем порядке, то никаких сведений об этой стране не поступало.

— Я не люблю, когда грустно кончается.