Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

Гари затолкал себе в рот кусок мяса, помолчал немного и с уверенностью сказал:

- Хорошая получилась речь.

- Очень хорошая, Гари, - замечательная надгробная речь.

- И на этом с покойницей покончено: ее тело, весь хлам ее жизни сметены прочь. Я же пока остаюсь тут... В ожидании дальнейшего.

Он отпил вина, взял с тарелки еще кусок. Но еда не пришлась ему по вкусу.

- Кушанье остыло, - вдруг заявил Гари, - Мы попросим кельнера убрать со стола и принести нам что-нибудь сытное на десерт.

- А мне нравится холодное жаркое, - возразил Матье.-Если ты еще голоден, то мясом, по крайней мере, пренебрегать не следует.

Гари услышал эти слова, почувствовал, что за ними кроется еще что-то; но что именно, распознать не сумел.

- Я, Матиас, не понимаю тебя. Ты хочешь сэкономить? Но мы ведь справляем поминки по моей матери. Почему я должен есть холодное мясо? Почему ты лишаешь меня десерта? Впервые в жизни я пью, как положено моряку и христианину, и ты уже показываешь мне свое недовольство.

Матье испугался. Он сам не знал, почему. Он снова подумал: с деньгами у него неладно. Подумал: об этом сейчас лучше забыть. Внезапно возникло ощущение, что он 227 теряет дружбу Гари, разрушает взаимосвязь их судеб.

- Что со мной? - сказал он тихо. - Я не могу внятно выразить ни одной мысли... Как если бы вдруг потерял всякую восприимчивость; как если бы был, при полном сознании, одурманен.

Гари с удивлением взглянул на него.

- Ты очень бледен, - отметил он, - Наверное, нынешней ночью ты мало спал.

- Да, правда, - признал Матье. Он было собрался рассказать о своей ссоре с отцом, но потом решил с этим повременить. В нем заговорил доморощенный здравый смысл. Пусть, мол, Гари сперва досыта наестся.

Они заказали себе еще по омлету, посыпанному жженым сахаром, и сыру, коньяку, кофе. Гари откровенно наслаждался едой. Беседа практически иссякла.

Рядом со счетом Матье положил стокроновую бумажку и получил в качестве сдачи какую-то мелочь. Он попросил принести еще две рюмки коньяка, смутно подумав, что как-нибудь справится с трудностями; <...> потом заговорил.

Но сперва пододвинул к себе кожаный чемодан, показал его Гари в подтверждение серьезности того, о чем собирается рассказать.

- Мой отец не сказал, что считает нашу с тобой дружбу неестественной, подозрительной или болезненной. Он охарактеризовал ее как мумию любви , то есть как нечто мертвое, давно исчезнувшее и лишь мною искусственно сохраняемое... с помощью ядовитых снадобий памяти... в качестве лишенной содержания внешней формы. Ты, по его мнению, фактически уже давно перестал быть моим другом, поскольку, в отличие от меня, мыслишь холодно и ясно - разумно, - и руководствуешься здоровыми инстинктами. Только мое ослепление - инкапсулированный во мне давнишний смертельный страх - дьявольским образом приковывает меня к пережитому в детстве кошмару и, соответственно, к тебе. Я, дескать, обязан вернуть тебе свободу, это мой неизбежный долг; я должен отпустить тебя в твою действительность, в твою простоту и ясность, в твою самобытность; должен возвратить тебе, без всяких ограничений, твою волю, которую до сих пор я подавлял - своим непроясненным поведением, капризной слабохарактерностью, тем, что настаивал на соблюдении подростковых договоренностей и верил в магические закономерности. Мол, мы с тобой давно стали друг для друга злыми гениями, и он, отец, более не хочет наблюдать этот безобразный спектакль - как два нормальных человека портят друг друга. Наше общее прошлое засохло , мы должны это наконец признать. У меня, по его мнению, осталось лишь одно обязательство: подобающим образом с тобой рассчитаться - рассчитаться деньгами, чтобы ты мог, вполне осознанно, внутренне и внешне от меня отрешиться; и чтобы ничего больше для себя не ждал. Тебе, дескать, нужно дать ровно столько, чтобы ты мог посещать мореходную школу и после ее окончания приобрести капитанский патент. Ты, дескать, вправе претендовать на такое... внешнее... выражение благодарности, потому что когда-то спас мне жизнь.

Матье рассказывал о ночном разговоре так бесстрастно, как только мог, и старался вновь отыскать в памяти слова директора пароходства, чтобы ничего в них не исказить. Время от времени он умолкал и ждал, не вставит ли Гари какую-то реплику, не попытается ли показать свою точку зрения, пусть лишь в незначительном комментарии. Этого не происходило - точнее, произошло, но позднее.

- Он принуждал меня принять решение: либо последовать его совету, либо уйти.