Марек Хальтер - Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь

— Опа, опа, уже лучше! Продолжайте, Марина Андреевна… Следите за руками. Так, так! Вот как вы быстро научились! Может, вы еще более талантливая танцовщица, чем актриса?

Старик Калинин, развалившись в кресле, пьяновато ржал, подрагивая пустой рюмкой в такт музыке. Под конец лезгинка достигла бешеного темпа. Закусив губу, Марина старалась не отстать от Микояна. Она цеплялась за него все чаще. Да и он теперь не упускал случая к ней прикоснуться.

— Опа, опа, опа! Здорово, отлично!

Вдруг Микоян подхватил ее на руки. Марина почувствовала на своем открытом плече его жаркое дыхание. Одновременно и Сталин точно так же вскинул Галину. Женщины на миг встретились взглядами. Марине показалось, что Егорова одобрительно мигнула.

Музыка неожиданно оборвалась. Хотя Марина уже протрезвела, но после такого зажигательного танца у нее кружилась голова, ее пошатывало. Чтобы не упасть, она вцепилась в Микояна, обняв его за шею. Он крепко прижал ее к себе.

Девушка не решалась поднять на него глаза, чувствуя, что их объятие затягивается. Кругом смеялись, аплодировали. Восторг, разумеется, вызвала сноровка Микояна, сумевшего хоть как-то выдрессировать столь неумелую партнершу.

Вновь наполнили рюмки. Ворошилов объявил польку. Сталин сменил пластинку в граммофоне. Серго, с его львиной гривой и профилем горского князя, так ловко выдернул Марину из рук Микояна, что тот не успел возразить. Ее удивила нежность его рук, привычных к маузеру. Образовались и другие пары, польку танцевали все. Аллилуева плясала с дядей Авелем. Теперь она во весь рот улыбалась, видимо отринув заботы. Сталин с Егоровой подпрыгивали в другом конце зала.

Скоро выяснилось, что зал тесноват для такого резвого танца, как полька. Пары сбивались в кучу, постоянно рискуя столкнуться. Орджоникидзе танцевал более чувственно, чем Микоян. Марина ощущала его возбуждение, стремление ей понравиться.

В конце концов они оказались рядом со Сталиным и Егоровой. Галина плясала, откинув голову, на губах блуждала улыбка. Она просто млела в объятиях Сталина, радостно подчиняясь партнеру. Хохотала, играла бровями, перебрасывалась шутками с Орджоникидзе. Закружившись, пары столкнулись. Марина чуть не упала, но ее поддержал Серго. Одной рукой он ее раскрутил с такой силой, что подол Марининого платья взвился, как парус. Сталин одобрительно хмыкнул:

— Отлично, отлично!

И точно так же раскрутил Егорову. На этом танец закончился. Музыка сменилась хрипом, потом наступила тишина. Было ясно, что пластинка не доиграла. Видимо, Сталин не взвел до конца пружину. Раздались крики:

— Иосиф, заведи!

Но Сталин с радостным смехом напроказившего мальчугана обнял Егорову, и они закружились в вальсе без всякой музыки. Галдеж не унимался:

— Иосиф, давай польку!

Вытянув руку, он ею покрутил в воздухе, будто заводит граммофон, а потом, наклонившись, чмокнул губами аппетитную округлость, выпиравшую из декольте Егоровой.

— Иосиф!

Марина вздрогнула. Оттолкнув ее, Аллилуева вцепилась Сталину в рукав.

— Иосиф, что ты делаешь?

— Ничего особенного, Надюша!

— Думаешь, я слепая?!

Она уже кричала. А Сталин, продолжая посмеиваться, обежал взглядом зал, будто призывая всех в свидетели.

— Ну, Надя, Надюшка, что ты выдумала? Мы развлекаемся…

Язык у него чуть заплетался, было заметно, что он пьян.

— Сегодня у нас праздник… Нельзя, что ли, позабавиться?

— Знаю твои забавы.

— Хватит, Надя! Успокойся! Тоже повеселись.

— Ты меня просто убиваешь, Иосиф! Ты тиран! Ты меня тиранишь, ты всех тиранишь! Палач, вот ты кто! Как только тебя земля носит?

— Эй, ты, не забывайся!

— Сам не забывайся! Заткнись!

Теперь и Сталин перешел на крик. Надежда отпустила его рукав. Стоя с мертвенно-бледным лицом, она один палец уперла себе в грудь, а другим тыкала в мужа.

— Не хами! Я тебе не «эй, ты»!

Казалось, она сейчас упадет в обморок. К ней подошла Полина. Серго придержал Аллилуеву за локоть. Та резко высвободилась.

— Не трогайте меня! Не лезьте…

И Аллилуева направилась к двери, расталкивая пары, попадавшиеся ей на пути, и твердя:

— Не лезьте… Отстаньте… Отвяжитесь…

Жемчужина побежала за ней следом, и они обе скрылись за дверью.

Воцарилось тягостное молчание. Потом Марина услышала, как Сталин пробормотал:

— Какая дура. С чего это она? Вот идиотка.

Кавалерист Буденный взял со стола две рюмки и графинчик с водкой. Насупив брови, подрагивая усищами, он направился к Сталину. Его сапоги грохотали по паркету.