Александр Ольбик - Ящик Пандоры

– Ну чего ты бесишься? – сказала она и тут же отвернулась и отошла от двери. В ее тоне слышалась тревожные нотки Дездемонны, перед тем как на ее горле сомкнулись пальцы мавра…

Но Дарий, накапливая в себе непререкаемую правоту собственника, вошел в помещение и осмотрелся. Справа, из подсобки, доносился мужской голос, который через секунду проявился в виде человеческой фигуры… директора по коммерческим вопросам с монголоидными чертами лица. Прижимая телефонную трубку к уху и на ходу разговаривая, он обошел остолбеневшего Дария и скрылся за дверью. А тот, словно и впрямь парализованный столбняком, пытался соединить несоединимое. То есть хотел понять, как его Пандора будет выкручиваться. Он подошел к ней, сидящей на одном из диванов, и бесконечно долго ждал, когда наконец она начнет излагать свою легенду. Поставил у стола пакет с картинами. Затем он прошел дальше и под опущенной к столу подвесной лампой увидел сервированный столик с недопитой бутылкой «Мартеля», двумя рюмочками, пластмассовыми тарелочками, на которых были набросаны бутерброды-канапе с красной икрой и копченой рыбой. И половинка ананаса, гроздь черного винограда, бананы…

Он нагнулся и что-то поднял с пола.

– Что ты теперь скажешь? – обратился Дарий в тишину, отправляя в рот сорванную с ветки виноградину. – И он снова подошел к Пандоре. – Ну, объясни, какой форс-мажор заставил тебя… И вообще, что это за светский раут? Может, объяснишь, что это? – двумя пальцами, изображая брезгливость, он потрясал поднятыми с пола ее розовыми трусиками.

Впрочем, пустая фразеология. Слова, брошенные на каменистую почву. Глухой да не услышит лепечущего нищего. Дарий подошел к Пандоре и силой поднял ее с дивана. И сделал то, что определялось чрезвычайной ситуацией: просунул руку под юбку, и рука коснулась совершенной наготы…

– Где твои трусики? – стараясь удерживаться в границах здравого смысла, спросил разбухающий от негодования Дарий. – Ну ты, виньетка ложной сути, отвечай или сейчас произойдет такое… и, уверяю тебя, это будет неподсудно… Ну? – и он, стервенея, начал хлестать ее по лицу ее же аксессуаром.

Но тщетно… Бесполезно нукать и вякать… Последовала сплошная ахинея: она, видите ли, торопилась на электричку и не успела наде…

– А пьянство на рабочем месте?

– Он хотел со мной посоветоваться…

«Вон оно что… посоветоваться… Коммерческий директор захотел посоветоваться с только что принятой на работу уборщицей…»

– И о чем же? Только не завирайся…

– О разном… Честное слово, не вру…

Дарию и крыть нечем. Понимая всю глубину и нерасторжимость светотени, композиционных тонкостей и целокупной золотоносности искусства, тут он был бессилен. Сплошной черный квадрат. Ни намека на здравый смысл или психологичность. И точно такую же позицию занял его несмышленый Артефакт: он вопреки логике и наперекор печали, которая заструилась по венам Дария, принял вызов судьбы и восстал во весь рост. И хотя Дарий, осознавая свою неспособность к сопротивлению, а также и то, что суть его слабости заключается всего лишь в химических процессах, происходящих в мозгу, он тем не менее слишком близко к сердцу принял притязания Артефакта. Тем более, когда вспомнил, что в прошлый свой приход на этот производственный участок, начатый ими Акт был прерван по причине вторжения того же директора по коммерческим вопросам, у которого такое сходство с лицом Тамерлана…

Дарий взял Пандору за руку и подвел к столу. И, не снимая с нее юбки, усадил на его край, расстегнул молнию. И делал это жестко, мстительно. А мстительноть – коронация честолюбия. Яд, от которого гибнут и жертва, и палач. И хотя Пандора находилась на самом краю столешницы, Дарию пришлось приподняться на цыпочках, поскольку стол был выше уровня Артефакта. И в это мгновение ее расслабившийся язык шептал ему на ухо: «Дай честное слово, что ты не будешь сегодня скандалить… Я тебе не изменяла, я люблю тебя…» И Пандора издала такое звукосочетание, которое повергло Дария в умиление, и он, плотнее прижав ее к сердцу, вышептал: «Клянусь, не буду, только придвинься немного поближе…»

Но ведь известно: когда е…, города берут, а вые…, деревушки жалко… И конечно, после того как с физиологией было временно покончено и они пришли домой, выяснения продолжились. Но уже без прежнего накала. И, несмотря на всю непсихологичность Пандоры, она и на сей раз перехитрила его, и Дарий, чувствуя это и желая последнее слово оставить за собой, заявил: