Александр Ольбик - Ящик Пандоры

Спускаясь на дорогу, чтобы попасть на автобусную остановку, он думал о Кефале. Познакомился он с ним в те времена, когда о художниках пеклось государство, – в Доме творчества художников. Лет двадцать назад. Кефал только что вышел из-под следствия: его по «стуку» какого-то чистоплюя хотели привлечь к суду за хранение и распространение порнографии. Какой-то эротический журнал да колода карт с голыми бабами – вот и вся порнография. Но с тех пор его популярность среди богемы поднялась на приличествующую высоту, а сам Кефал, ни на йоту не испугавшись преследователей, продолжал купаться в эротической повседневности, и однажды он пригласил Дария для дубль-секса. Какая-то студента из мединститута, довольно красивая, причем той красотой, которая явно указывает на развращенность и безотказность. Все происходило в номере Кефала, где было два душа, два туалета и два биде. Когда Дарий вошел в номер, Кефал сидел за мольбертом, вымусоливая какой-то сюр, студентка плескалась в душе, в помещении пахло сигарами, кофе и французскими духами «Коломбо». А когда будущий медработник вышла из душа, Кефал, указав на нее кисточкой, произнес: «Я сейчас закончу, а вы пока можете посмотреть журналы и поласкаться». Журналы лежали на тумбочке возле кровати, и Дарий, взяв их, вышел в другую комнату. Там и состоялось знакомство. Девушка, которую, кажись, звали Азалией, сама стала листать журнал и комментировать увиденное: «Эта фифа явно с силиконовой попой, а у этой брюнетки искусственные губы… Для минета самое то… Посмотри, какие у негритоски соски…» Но на картинках были не только женские особи в одеяниях Евы, там были и представители жеребячьего пола с массивными, необыкновенной величины Артефактами, смазливыми, симметричными физиономиями, по которым никогда не догадаешься, кого их обладатели больше предпочитают – Адама или Еву… Все в мире перемешано с голубизной. Однако картинки и комментарии не могли пройти мимо нервных окончаний Артефакта, и Дарий, взяв Азалию на руки, отнес на диван и распахнул халатик. Лобок был побрит, слева от него, на панбархатной шелковистости живота, графически четко темнела наколка в виде распустившегося лотоса… И когда Артефакт уже готов был войти в норку, девицу вдруг охватил приступ лихорадки. Она, словно припадочная лошадь забилась в судорогах, и Дарий хотел было уже отказаться от завоевания медслужбы, когда услышал: «Я уже, но ты, пожалуйста, продолжай».

Разумеется, экспромт с Азалией никакого для него открытия не сделал, не считая эпизода, когда к ним подошел Кефал и, не церемонясь, всунул свой Артефакт Азалии в ее накрашенную и очень аппетитную каверну. Дария замутило, и он даже отвернулся, однако, продолжал интенсивные поступательно-возвратные движения. Девица опять затряслась, застонала, но так, как может стонать человек с кляпом во рту. Вскоре к ней присоединился рык Кефала, и Дарий, сорвавшись с бархатистого тела, побежал в душ… И там его вырвало. А вырвало потому, что он представил, как жидкость, исходящая из Кефала, вливается в розовую гортань медицины… Это же какой риск для жизни! Обвинят еще в соучастии…

Подобные воспоминания не могли остаться без последствий. Ассоциации – великое завоевание человеческого мышления. Сначала они возникают в виде сухой ветки, но постепенно обрастают ответвлениями, начинают зеленеть, еще больше распускаться, пока не дойдут до полного созревания. Однако в голове Дария такая ассоциация, подогреваемая недремлющим чувством ревности, возникла мгновенно, и когда автобус остановился возле станции Майори, он сошел и направился на работу к Пандоре. Для осуществления внезапного контрольно-инспекционного визита. Как и в прошлый раз, он прошел в глубь двора, миновал железную конструкцию с поблекшим названием фирмы и вышел на площадку, на которой в предыдущий его приход загорала Пандора. Но ее там не оказалось, а дверь, ведущая на производственный участок, была закрыта, таинственно поблескивая небольшим, зарешеченным оконцем. Он тихонько потянул ручку на себя, но дверь не поддалась. В замочной скважине он обнаружил торчащую головку ключа, что свидетельствовало о наличии в помещении живого духа. Не считая, разумеется, мышиного или крысиного племени. Ему стало не по себе, и даже где-то в районе Артефакта словно жиганули крапивой. «Оставайтесь с нами», – красной строкой прошла в сознании телевизионная банальность. А между тем за дверью кто-то притушил свет, что ввело Дария сначала в оцепенение, а затем в неописуемую ярость. Ему даже показалось, что он различил в сумраке мужскую фигуру, выбегающую из глубины помещения и на ходу застегивающую молнию… О, что это было за видение! Ярость создала Робеспьера, и она же придумала гильотину. В ход пошли каблуки, кулаки, и дверь готова была разлететься в щепки, когда к ней подошла Пандора и открыла замок.