Александр Ольбик - Ящик Пандоры

Дарий осклабился, ему показалась занятной такая формулировка Зенона.

– А ты ей не можешь подсказать, чтобы она посетила мою выставку? Может, что-нибудь захочет увезти в Москву.

– Да тут начнется такая пьянь, что будет не до тебя. Впрочем, ты сам можешь сюда подгрестись… как бы случайно, вошел-вышел, подумаешь, делов…

Дарий вытащил из кармана миниатюры и все разложил на прилавке.

– Выбирай, какая тебе больше нравится, – сказал он бармену.

И Зенон взял картинку, на которой было изображено озерцо Слоцене с заснеженными берегами и одинокой, укутанной в иней елочкой.

– Я знаю это место, со швагером иногда ловим тут рыбку, – бармен отстранил картинку на вытянутой руке и с видимым удовольствием ее рассматривал.

Пока Зенон занимался приведением в порядок столов, то есть раскладывал на них взятые со склада специально для «кодлы Орхидеи» хрустальные пепельницы и ставил в вазочки искусственные лютики, Дарий подошел к игральным автоматам. И ничего нового не увидел: та же «Золотая Клеопатра» и «перчик» (он же «Амиго» и «мексиканец»), на котором особенно любит играть Пандора. Точно такой же автомат есть в салоне «Мидас», что на их вокзале…

– Ну, чем ты меня, овощ, порадуешь? – спросил Дарий у «перчика» и зарядил в него десять латов.

Бармен, видимо, услышав Дария, тотчас отреагировал на его слова:

– Этот железный гроб позавчера меня обул на стольник… Видимо, фаза забора…

– Сейчас увидим, в какой он фазе…

Приманка у «Амиго» абсолютно неотразимая: когда на экране появляется джокер, а это такой стильный мексиканец в сомбреро, на полях которого нежно трепещет перышко, он задорно выкрикивает слово «Амиго», после чего исполняет кукарачу… И это так греет душу и распаляет воображение… А вот если сразу появятся три «Амиго», вернее, три стилизованных перчика… Однажды такой фортель фортуна выкинула Пандоре: появившиеся одновременно на трех линиях «Амиго» по ее ставке нащелкали 82 лата…

Но Дарию не фартило. Уже десятка подходила к концу, а «Амиго» объявился всего дважды, да и то на невыгодных линиях…

– Действительно, запор, – он нарочно переделал слово «забор» на «запор»… – Тоже мне «Амиго»… друг… Таких друзей надо выводить дустом… Слышь, Зенон, плесни еще коньячку, больно он у тебя хорош…

Проиграв десятку, выпив коньяку и выкурив еще одну сигарету, Дарий отправился назад, к своим картинам… Но настроение, несмотря на проигрыш, было приподнятое. Впрочем, иначе и быть не могло: коньяк вкупе с приличной дозой игрового адреналина вытворяет с человеком чудеса… Он смотрел в окно, радовался небесной ясности, когда позади услышал чей-то скрипучий голос:

– И сколько такая мазня стоит?

Однако Дарий на хамство не отреагировал. Он повернулся и увидел мятую, улыбающуюся беззубым ртом физиономию местного сантехника. Он был в синей спецовке, с дымящейся сигаретой в уголке губ, а в руках держал большой разводной ключ.

– Привет, Афоня, – Дарий без амбиций, ибо иногда и сам так оценивает свою… Чуть было не сказал «мазню»… – Тебе, как представителю вымирающего пролетариата, подарю любую, – и он провел рукой вдоль ряда своих творений.

И сантехник застеснялся, ибо он хоть и простодушный человек, но добрый и незлобивый.

– Да я так, пошутил… Вообще-то мне твоя мазня нравится, все как на фотографии… Вот, например, эта картинка с баркасами… Хотя уключины ты посадил слишком близко к носу, а надо посередке, вот тут, – и Афоня, наклонившись, головкой ключа указал место на баркасе, где должны быть уключины…

– Ладно, катись, Афоша, отсюда, – тоже незлобиво послал сантехника Дарий.

А в это время мимо окон прошествовала компания мадам Орхидеи. Человек шесть-семь, и все в светлых одеждах. Апостолы от попсы… Золотистые стафилококки.

Сантехник тоже, увидев высоких гостей, засуетился.

– Это к нам, папик уже ждет, стол приготовил, – это он про визит Орхидеи и главврача Нафталея, который уже присобрался к такому визиту.

Дарий в связи с этим вспомнил другие времена, когда на второй день после приема в этом же сероводородистом раю один известный драматический артист прямо на сцене отдал богу душу…

Они с шумом ввалились в помещение, и первым, чей голос осквернил тишину здравницы, был Фокий, он же Марио Ланца, и он же Кролик… Шум и гам, сгустившись на время у администраторской, быстро перекочевали в другой конец холла и поползли по лестнице на второй этаж, где находился офис Нафталея.