Лаура Дейв - Лондон – лучший город Америки

– Слушай, не знаешь, где Бэррингер? Он не у нас случайно? Ты его не видела?

Я подскочила и прикрылась платьем.

– А почему я должна знать, где Бэррингер? С чего ты решил, что я его видела? Где я его видела?.. – Я понимала, что несу бред, но ничего не могла с собой поделать.

– Эмми, не надо так реагировать…

– Как реагировать? Да я самый покладистый человек на свете! – заявила я и тут же мысленно выругалась: «Покладистый! Можно положиться. О да».

– Ладно, если он появится, скажи, что я его ищу, хорошо? Мы договорились встретиться в полночь, но я немного опоздаю.

Полночь. Мы с Мэттом договорились встретиться в полночь. Я посмотрела на часы. 11:36. Ааа! 11:36! До кафе пятнадцать минут. Если выеду прямо сейчас (придется обойтись без душа), наверное, успею. Я схватила в шкафу первое, что попалось, и начала одеваться.

– Ладно, Джош, мне пора. Увидимся дома, ладно?

Он, кажется, не слышал, потому что спросил:

– Что?

Времени на объяснения не было, и я выключила телефон.

У Вселенной есть свои законы, и некоторые из них я хорошо изучила, потому что мне никак не удавалось их обойти. Например, когда я очень сильно спешила (выйти замуж, приехать на встречу, избавиться от неясности), мне обязательно что-нибудь мешало, все замедлялось, возникала куча препятствий. Стоило мне только понять, как сильно я куда-то хочу, – и я уже не могла попасть туда вовремя.

Типичное препятствие (и по совместительству второй закон Вселенной): моя мама обязательно попытается меня накормить.

Когда я вышла из дому с ключами от машины, на пороге стояли родители. Они уже переоделись после неудавшегося торжества, и отец держал высоченную белую коробку. Его голос послышался откуда-то сзади:

– Ого, когда ты успела вернуться?

– А вы? – ответила я и потрясла больной ногой, придерживаясь за ручку двери. Мама тут же посмотрела вниз, затем перевела взгляд на мой наряд: небесно-голубые пижамные штаны со сверкающими облачками и белая футболка с надписью «Я люблю “Mt. Airy Lodge”» (гостиницу, где мы останавливались лет пятнадцать назад).

– Очаровательно выглядишь, – прокомментировала мама и махнула, чтобы я посторонилась. Отец прошел внутрь, она за ним. – Загляни на кухню, пожалуйста. Нам надо поговорить.

– Мам, я уже опаздываю, – простонала я.

– Значит, придется опоздать немного больше.

Я сорвала с двери свою записку и недовольно поплелась на кухню. Отец поставил коробку на стол и осторожно снял крышку. Торт. Великолепный ананасовый торт в шесть ярусов.

– Не попробовать торт на свадьбе – плохая примета, – сказала мама, усаживаясь напротив меня и убирая челку со лба.

– Так свадьбы не было.

Мама строго посмотрела.

– Ты что, всю жизнь будешь со мной препираться по поводу и без повода?

Отец поцеловал нас обеих в лоб – сначала маму, потом меня, – и пошел наверх.

– Можно я свой кусок съем наверху? – сказал он. – Хочу в душ, часов так на девять.

– Встретимся там, – ответила мама, глядя ему вслед. Как и в детстве, мне не очень понравилось присутствовать при их заигрываниях, я испытала что-то среднее между тошнотой и облегчением. Мама с улыбкой повернулась ко мне и протянула вилку. – А теперь рассказывай.

– Что именно, мам?

– Куда теперь собирается твой брат? Сначала, понятное дело, ему придется загладить все то, что он натворил. А натворил он немало. – Мама прикрыла глаза, как будто в осуждение его поведения. – Думаешь, он отправится к ней? Той, другой женщине?

– Ты знаешь о ней? Об Элизабет?

– Ее зовут Элизабет? – Она задумчиво посмотрела на кусок торта на вилке и заключила: – Замечательное имя.

– Все так говорят.

Мама внимательно прожевала торт.

– И ты поешь, хотя бы немного.

Я покачала головой, глядя на то место, где она отковырнула свой кусочек: под желтой глазурью открылась сахарно-белая начинка.

– Не могу. Я же говорила: опаздываю.

Мама вопросительно посмотрела, словно спрашивая куда. Я не ответила. По-моему, она все поняла.

– Вот оно что, – промолвила она, откладывая вилку в сторону.

– Мам, я не собираюсь начинать с ним все снова. С Мэттом, то есть. Я люблю его, но просто не смогу. Теперь я в этом уверена. По-настоящему уверена.

Услышав свои слова, я вдруг поняла, что все так и есть. Если бы я вернулась к Мэтту, я бы каждый день помнила, что это счастье когда-нибудь да кончится, и я снова застряну на месте, не в силах себе помочь.

– Знаешь, как ни прискорбно, порой я совсем не понимаю собственных детей. – Мама вытерла руки салфеткой и указала на входную дверь: – Этот годами мечется между двумя женщинами, надеясь, что кто-то из них решит за него, что ему делать. А эта, – мама показала на меня, – хоть и делает выбор, умудряется выбрать противоположные вещи. Она и уходит, и остается. Она остается там, где уходит.