Ладислав Баллек - Помощник. Книга о Паланке

Куриц медленно, но верно перестает быть тем таможенником, с которым нельзя договориться. Зарплата у него небольшая, требования жены растут, сам он любит хорошо одеться, да и любовницы стоят немало. Все это заставляет его прижмуривать один глаз, а кое на что закрывать и оба. В контейнеры всего не уместишь, ведь уезжают-то не самые бедные из паланчан. Закон есть закон, но добрая воля сделает свое, обе стороны останутся довольны. Такое теперь не редкость.

Несведущие могут считать, что пятеро евреев сидят здесь просто так. И считать неправильно, а правда такова, что они заказали себе это место специально. Вернее, попросили официанта посадить их рядом с таможенником. И завершит дело тоже официант.

Куриц сидит к ним спиной, и они наблюдают друг за другом в боковое зеркало. Он слушает их рассказы — он человек образованный и неглупый: кончил Коммерческое училище и прослушал четыре семестра Коммерческого института, кое-что знает о деловом мире старой Праги. Ему понятно, куда они клонят, он ловит их взгляды, но не может совладать с волнением и выпивает лишнее. Ему становится жаль себя, своей загубленной карьеры, ведь недавно начальник и приятель уже сделал ему внушение на этот счет. Но скоро он про все забывает и пьет дальше.

А пятеро отъезжающих терпеливо продолжают свои истории. Выжидают, когда ему понадобится их утешение.

С Курицем сидят еще трое. Все уже под градусом, и каждый из них бубнит свое.

Аптекарь Филадельфи — известный женолюб, человек с больными легкими, — он пьет, курит одну сигарету за другой, позже уйдет в бар, а утром поплетется на улицы, будет стучать женщинам в окна, вступать в разговор с каждой, меланхолически рассуждая о жизни и жалком конце человечества. Он оплакивает старую монархию, а вернее сказать, те времена, когда был здоров.

Рядом с ним — врач Бенко из Турчанского Святого Мартина и адвокат Ольшански — по собственному убеждению, знаток отечественной и мировой политики.

Врач Бенко курит трубку, щурится, клонит большую голову над столиком, лицо у него загорелое, равнодушное, но решительное, говорит он медленно, глубоким голосом, как истый пьяница, но в два счета может оживиться и начать петь словацкие и моравские песни. Он принимал участие в движении Сопротивления, на мир смотрит как «заядлый лютеранин, словак и славянин», его предки, бродячие торговцы, ходили в Россию, дядя по материнской линии с группой австро-венгерских землемеров вымерял и маркировал дороги, когда русские переходили от старых мер длины к новым. Русские ему по душе, потому что «живут свободной человеческой жизнью и терпеть не могут, как и мы, все славяне, схем и стереотипов». Он хорошо знает литературу, наизусть читает стихи Роя [47] Рой Владимир (1885–1936) — словацкий поэт. , очень любит и Ваянского [48] Ваянский, Светозар (1847–1916) — известный словацкий поэт, новеллист и публицист. : «Как отправился отец по свету…», ссылается на Коллара [49] Коллар Ян (1793–1852) — выдающийся деятель чешской и словацкой культуры, видный поэт. , добродушно высмеивает Ваянского за его русский язык, на котором он пытался изъясняться на этнографической выставке в России более чем восемьдесят лет тому назад, с признанием говорит о Славянской конференции в освобожденной Праге, ему понравилась речь Конева, отстаивает чехов, объявляет себя сторонником завета врачей-толстовцев, но не ратует за коммунизм, так как «у большевиков не национальная партия». Он считает себя главой паланкских интеллектуалов, приветствует вновь образованную республику, и его несколько больше, чем других, волнует близость государственной границы. Он не связан ни с одной из партий, поэтому каждая хочет вовлечь его в свои ряды, что ему льстит и придает важности.

Адвокат Ольшански обожает разговоры о политике вообще, но в текущую политику носа не сует, не желая потерять славу беспристрастного человека. Голосовать он будет за демократов, так как победа большевиков значила бы для дорогой родины потерю самостоятельности. Он призывает Град, и прежде всего «пана доктора Эдуарда Бенеша, нашего доброго президента и ученика ТэГэ» [50] То есть Т. Г. Масарика. , вести игру со всеми. От приятеля врача он наслышался о роли русских в этой войне. Он понимает, что было бы, если бы победили «господа немцы». Но с грустью вспоминает о роли старой Франции в Европе, жалуется на американцев, которые так некрасиво отшвырнули англичан. Да, об американцах он говорит пренебрежительно: они разбираются в европейских делах как свинья в апельсинах. То, что на конференциях «большой четверки» они пошли навстречу русским больше, чем англичанам, по его мнению, означает, что они хотят прибрать к рукам все колонии и моря. Русский медведь, рассуждает он, плавать не умеет, он будет цепляться только за свой континент.