Альфонсо Микельсен - Избранные

…Жизнь в пансионе мисс Грейс отнюдь не скрашивала мое одиночество. Мне был необходим кто-то, с кем я мог отвести душу. И этим «кто-то» стала Ольга. Мы оба находились в трудном положении, хотя и по разным причинам. Делясь друг с другом своими бедами, мы как бы находили между собой общие точки соприкосновения. Это помогало мне лучше узнавать Ольгу.

— Я тоже сыт по горло!

— Но вы так богаты, сеньор К.! У вас нет никаких забот. Действительно, никто не бывает доволен своей судьбой. Я давно поняла, что вас что-то тяготит. Я как-то видела вас на улице, вы разговаривали сами с собой.

— Я? Сам с собой? Нет, я еще не сошел с ума. У каждого человека, Ольга, свои трудности. И мои никто не может разрешить. Я живу далеко от родины, друзей у меня нет, как нет и занятий. Даже мои собственные родственники терзают меня, потому что я — немец. Будто я виновен в том, что Гитлер развязал войну. Я живу ожиданием дня, когда союзники разгромят нацистов, а на это уйдет немало времени. Писем я не получаю, поэтому все свое время провожу у приемника, слушая новости из Европы. Вы не можете представить, сеньорита, что означает одиночество — такое, как мое.

— Бедный сеньор К.! А я-то думаю, что вы счастливы. Но все уладится, обойдется. Вот увидите, война скоро кончится.

Мне вдруг стало стыдно, что я искал сочувствия этой милой женщины, прибегая к избитым методам обычного обольстителя, столь не вязавшимся с моим возрастом и положением. И все для того, чтобы покорить человека, который к тому же зависел от меня и материально. А я так жестоко осуждал поведение Мьюира! В конце концов я был не лучше его…

— Сеньор К., поверьте, я вас понимаю. Я чувствую, вы очень одиноки.

— Да, очень.

— Как и я. Знаете, я — невеселый человек. Мои сестры говорят, что я странная. Мне нравится одиночество.

Разговор наш был настолько задушевным, что, несмотря на жалобы Ольги на неприятные ей приглашения клиентов, я счел возможным сказать:

— Не хотите ли сходить со мной в кино? Мы могли бы отправиться туда после вашей работы.

— Мне некогда. Я заканчиваю почти в восемь.

— Тогда мы пойдем в кино после ужина. Зайдем в ресторан, в любой, куда вам захочется, а потом — в кино. Вы говорили, как вам неприятны попытки соблазнить вас… Я все прекрасно понимаю. К тому же я слишком стар и шансов у меня куда меньше, чем у всех остальных. Так что мое приглашение отнюдь не означает, что я хочу стать одним из ваших многочисленных поклонников. Вы верите мне?

— Конечно. Вы не похожи на других. Скажите мне, куда можно позвонить вам; я сообщу, когда освобожусь.

Я дал Ольге телефон пансиона мисс Грейс и отправился покупать коробку конфет, которой мне хотелось порадовать ее в час нашего свидания.

Впервые после приезда из Европы передо мной открывалась возможность иметь подружку [6] В оригинале рукописи стоит «petite amie», что более соответствует значению «любимая». — Прим. автора. , то есть женщину, любовь которой не надо покупать. До этого времени в этом мирке мне были доступны исключительно последние.

В половине шестого Ольга позвонила и сказала, что не может принять моего приглашения. Все было сказано очень лаконично, и я понял, что ошибся в тактике.

Можно лишь удивляться тому, что обычная процедура приведения в порядок волос и ногтей, которую я всегда совершал по средам, могла вдруг приобрести для меня такое большое значение. Правда, следует помнить, что я просыпался всегда с одним и тем же вопросом: что делать сегодня? Этого вполне достаточно, чтобы представить, насколько даже самое незначительное занятие помогало мне заполнять бесконечную пустоту будней.

Я просыпался около восьми утра, брал в постель все утренние газеты, внимательно просматривал их, пытаясь сосредоточиться в первую очередь на военных сообщениях. Затем читал статьи об экономике, спортивные новости. Далее следовали комиксы и светская хроника. Этот последний раздел все более интересовал меня, так как среди его героев я узнавал кое-кого из моих новых знакомых. Газеты стали для меня компасом в полном неожиданностей плавании по волнам светской жизни, в которое я пустился со дня посещения поместья Эль Пинар.

В этих странах светская хроника регулярно публикуется и имеет огромное значение в жизни «избранных». Рождение, крестины, первое причастие, окончание колледжа, вступление в брак, смерть — все должно быть отражено соответствующей подборкой фотографий и восторженным комментарием. Делается все это для того, чтобы данная личность заняла свое место в списке «добропорядочных», как сказал бы мой кузен Фриц. Сообщения о событиях и праздниках пестрят в первую очередь подробностями о нарядах дам, приятельниц тех, кто редактирует в газетах материалы для отдела светской хроники. Читая одну за другой громаднейших размеров статьи, восторженно сообщавшие о праздниках в семействах «избранных», я пытался найти знакомые мне фамилии, стремясь определить собственное место. Острова этого архипелага, его рифы, мели, бухты я знал уже наизусть, как если бы Фриц передал мне свой бортовой журнал.