Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

Монотонный гул голосов достиг слуха Прюитта, остановившегося на веранде, и он присел на табурет у степы, приготовившись к долгому ожиданию. Сунув руку в карман, он нащупал мундштук от трубы, который всегда носил с собой. Прюитт приобрел этот мундштук еще в форту Майер на деньги, выигранные в карты. Это был тот самый мундштук, которым он пользовался, когда играл на трубе зорю в Арлингтоне. В Арлингтон приезжал сам президент в сопровождении десятка адъютантов и почетного караула. Горну Прюитта вторил другой горн, на котором играл известный горнист-негр. И хотя негр был гораздо лучшим горнистом, чем Прюитт, его но подпускали близко к должности трубача только потому, что он имел неподходящий цвет кожи.

Из помещения склада седьмой роты доносился неравномерный стук клавишей пишущей машинки. Перед обитой сеткой дверью на кухню сидел солдат и деловито чистил картофель, отрываясь от своего занятия, только чтобы отогнать круживших над ним мух.

— Чудесный денек, правда? — спросил солдат, обращаясь к Прюитту. Это был небольшого роста, курчавый паренек-итальянец, с узкими худыми плечами, выступавшими из-под нижней рубашки. Резким движением он достал очередную картофелину из бака с грязной водой и торжествующе поднял ее в руке, как пойманную рыбу.

— Да, — согласился Прю.

— Прекрасный способ провести время, — размахивая картофелиной, сказал солдат, прежде чем начать ее чистить. — Хороший отдых для мозгов. Ты что, новичок? Переведенный?

— Да, переведенный, — неохотно ответил Прю, недолюбливавший итальянцев.

— Ты выбрал самую отвратительную роту, дружище, — сказал солдат. Не прекращая чистить картофелину, он поскреб подбородком оголившееся плечо.

— Я ничего не выбирал.

— Другое дело, конечно, если ты спортсмен, — продолжал солдат, не обратная никакого внимания па слова Прюитта. — А особенно боксер. Если ты спортсмен, то попал туда, куда нужно, и через шесть дней я буду приветствовать тебя как капрала.

— Я не спортсмен, — заметил Прюитт.

— Тогда мне жаль тебя, — искренно произнес солдат. — Мне жаль тебя. Меня зовут Маггио, и, как видишь, я тоже не спортсмен. Но зато я специалист по чистке картофеля. Лучший специалист в Скофилдских казармах, а то и на Гавайских островах. У меня даже медаль есть.

— Ты из какого района Бруклина? — улыбаясь, спросил Прю.

Темные серьезные глаза под густыми бровями загорелись, как будто Прюитт зажег свечи в мрачном зале кафедрального собора.

— Авеню Атлантик. Ты знаешь Бруклин?

— Нет. Я никогда там не был. Но у меня был друг в форту Майер. Он из Бруклина.

Огонь погас в глазах Маггио.

— А-а, — протяжно произнес он. Затем спросил: — А как его звали?

— Смит, — ответил Прю. — Джимми Смит.

— Боже мой! — воскликнул Маггио и перекрестился той рукой, в которой держал картофелечистку. — Смит, значит. Будь я проклят, если когда-нибудь слышал, что в Бруклине есть Смит. Даю голову на отсечение: никогда не слышал.

— Но что же поделаешь, если его звали Смит, — засмеялся Прюитт.

— Неужели? — спросил Маггио, принимаясь за следующую картофелину. — Прекрасно. У меня был знакомый еврей, которого звали Ходенпил. Я думал, что ты знаешь Бруклин.

Прю улыбнулся, закурил сигарету и прислушался к усилившемуся гомону голосов в канцелярии.

— Слышишь? — спросил Маггио, махнув картофелечисткой в сторону окна в канцелярии. — Вот куда ты попал, дружище. Если ты не дурак, то лучше сматывайся побыстрее назад.

— Не могу, — ответил Прю. — Меня перевели сюда по моей же просьбе.

— Еще один осел, — с грустью сказал Маггио. — Такой же, как я. Мне жаль тебя. Почему ты так поступил?

— А что происходит там?

— Ничего особенного. Это случается часто. Уорден и Дайнэмайт дают вздрючку Уилларду. Обычное дело. А Уиллард сегодня в наряде. Когда его отругают, он постарается все выместить на мне.

— Да, судя по твоим словам, я попал в хорошенькое подразделеньице, — сказал Прю.

— Да, да, — заметил Маггио. — Тебе понравится здесь, дружище, обязательно понравится. Особенно если ты спортсмен.

Маггио сунул руку в бак и вытащил последнюю картофелину.

— А в общем, не обращай внимания на мои слова, — сказал он. — Просто у меня сейчас тяжело на душе. Засиделся я. Нужно съездить к девочкам госпожи Кайпфер, и у меня будет хорошее настроение на целую неделю. — Маггио тяжело вздохнул.

— Ты в карты играешь? В покер, очко или в кости? — вдруг спросил он.

— Конечно, — улыбаясь, ответил Прю. — А ты, видно, завсегдатай в игорном притончнке О’Хейера? — спросил он.