Элис Уокер - Цвет пурпурный

Однажды, во время дождливого сезона, буря унесла все листья со всех хижин в деревне, и люди вдруг, к своему горю, увидели, что в округе не осталось ни одного растения с листьями для кровли. Там где раньше, с незапамятных времен, колыхался кровельный лист, теперь росли земляные орехи, маниока и пшено.

Полгода небо и ветры обрушивали свою злость на жителей Олинка. Дождь лил косыми струями, размывая глину в стенах домов. Ветер дул с такой силой, что галька из стен летела в горшки с пищей. Потом с неба стали падать холодные комки, похожие на пшенную крупу, они без жалости секли всех, не жалея ни детей, ни женщин, ни мужчин, и несли с собой болезни и лихорадку. Сначала заболели дети, потом родители. В деревню пришла смерть. К концу сезона дождей деревня недосчиталась половины жителей.

Люди молились своим богам и с нетерпением ждали перемены погоды. Как только дождь перестал, они бросились в поля, где раньше рос кровельный лист, в надежде найти старые корни растений. Они нашли всего лишь несколько дюжин корней, где раньше их было без числа. Прошло пять лет, и листья выросли снова. Но за эти пять лет умерли еще люди. Многие ушли из деревни навсегда. Иных загрызли дикие звери. Очень и очень многие были больны. Вождю сунули в руки мотыги и топоры, которые он купил у торговцев, и выгнали из деревни навсегда. Его жен отдали другим мужчинам.

День, в который крыши хижин украсились новыми листьями, жители отпраздновали песнями и танцами и историями про листья для кровли. А само растение стало священным.

В конце рассказа, когда мы взглянули поверх окруживших нас детских голов, мы увидели что-то огромное, колючее, коричневого цвета, шедшее к нам на шести ногах. Когда коричневая штука дошла до нашего навеса, это оказалась наша крыша, которую нам торжественно вручили. Все жители кланялись ей.

Белый миссионер, который был до вас, не позволил нам совершить эту церемонию, сказал нам Джозеф. Но люди олинка ее очень любят. Мы знаем, что наш простой лист это, конечно, не Иисус Христос, но, по-своему, разве это не Бог?

Так мы и сидели под лиственным навесом, перед Богом олинка. И знаешь, Сили, я была такая усталая и сонная, объевшаяся курятины с арахисовой подливкой, обалдевшая от песен и танцев, что слова Джозефа мне показались совершенно разумными и полными смысла.

Интересно, что ты думаешь обо всем этом.

Шлю тебе мою любовь,

Твоя сестра Нетти.

Давно тебе не писала. Я так занята, что даже некогда присесть и написать тебе письмо. Но что бы я ни делала, я мысленно тебе рассказываю обо всем, что со мной происходит. Дорогая Сили, говорю я про себя во время вечерней службы и посреди ночи, и когда я готовлю обед. Милая, милая Сили. И воображаю, будто ты получаешь мои письма и пишешь мне в ответ: Милая Нетти, а у меня в жизни происходит вот это.

Мы встаем в пять утра, завтракаем пшенной кашей и фруктами и начинаем утренние занятия в школе. Мы учим детей читать и писать по-английски, преподаем им историю, географию, арифметику, читаем библейские рассказы. В одиннадцать мы делаем перерыв, чтобы пообедать и заняться домашними делами. С часу до четырех так жарко, что трудно пошевелиться, хотя некоторые мамаши сидят в тени своих хижин и шьют. В четыре начинаются уроки для старших детей, а вечером мы занимаемся со взрослыми. Некоторые дети постарше раньше ходили в школу при миссии и привыкли, а младшие нет. Они визжат и брыкаются, когда матери тащат их на уроки. В школе только мальчики. Оливия единственная девочка.

Люди племени олинка считают, что девочкам не нужно учиться. Когда я спросила одну мать, почему они так думают, она сказала: девочка сама по себе ничто, только для мужа она может стать чем-то.

Чем она может стать? — спросила я ее.

Ну, матерью его детей, — она мне ответила.

У меня нет детей, — сказала я ей, — я сама по себе.

А кто ты такая сама по себе? Работница. Ишачишь на миссионеров, только и всего, сказала она.

Да, я действительно очень много работаю. Даже не ожидала, что я смогу столько работать. Я подметаю пол в школе и убираю после службы, но я вовсе не считаю себя ишаком. Я была удивлена, что эта женщина, чье христианское имя Кэтрин, воспринимает меня таким образом.

У нее есть маленькая дочь, Таши, которая играет с Оливией после школы. В школе с Оливией никто не разговаривает — кроме Адама. Нет, не подумай, они ее не обижают, просто — как бы это сказать? Учиться в школе — это «мужское» занятие. Они ее просто не видят. Ты за Оливию не бойся, у нее твое упрямство и ясная голова, и она умнее их всех вместе взятых, включая Адама.