Сигурд Хёль: Заколдованный круг

Но она зря волновалась. Кьерсти берегла свою непорочность. И я узнал об этом гораздо раньше, чем уездный врач выступил со своим заключением. Я разговаривал с несколькими женщинами, умные старые женщины, они такое видят. Одному богу известно, как это им удается: по глазам, или по походке, или еще как, но они такое знают. Я уж не говорю про тех, кто колдовать умеет, они-то видят больше, чем надо.

С глупыми же бабами все по-другому, они видят только то, что хотят видеть, и не более. У нас в доме есть такая.

Да, Ховарду и Кьерсти не повезло, что и говорить. А уж как человеку не повезет, так не повезет.

Верховный суд высоко, он крестьян не понимает.

— Но это же ужасно, отец, что Ховарду безвинному отрубят голову!

— В такие дела я не могу и не хочу вмешиваться, — ответил Ханс Нурбю. — Одно могу тебе сказать: мы с тобой должны благодарить бога за то, что дело приняло именно такой оборот.

— А почему, отец?

Ханс Нурбю откашлялся.

— Я уже тебе говорил, что барон Русенкрантц — человек с норовом. Однажды мне пришлось выложить барону двести далеров, которые я считал своими, потому что у него была другая точка зрения, и он взыскал с меня их. В течение года у нас были неважные отношения, пока я не устроил ему хорошую сделку. Случай этот произошел как раз перед тем, как Ховард здесь появился. И я думаю, хорошо, что его тогда еще здесь не было. Никто так и не узнал о моих неладах с бароном. Я повсюду твердил: «Мы с бароном… мы с бароном…» — так, что люди смеялись за моей спиной. И как я уже сказал, все обошлось. Ховард — единственный человек, который мог стать для меня опасным. Барон знаком с заводчиком — у него доля в Заводе, а заводчик очень ценит Ховарда. Если бы вдруг на барона нашла блажь и он решил бы вместо меня взять другого человека, то им бы оказался Ховард. Вот подрастешь — я научу тебя отличать людей, которым стоит помогать, от тех, которые платят за помощь неблагодарностью. Ховард и Рённев из тех, кто ценит услугу и чувствует благодарность, как это называется. Поэтому я всегда был в самых добрых отношениях с Ховардом, чтобы Ховард это ценил и отказался, если барон сделает ему подобное предложение.

Из-за Ховарда мне никогда не было покоя. Вдруг бы мне однажды не повезло, конечно, не так крепко, как сейчас Ховарду, а, скажем, как в ту пору, когда я должен был отдать барону двести далеров? Я уверен, теперь такого со мной не случится, я стал умнее, но, что, если бы мне и в самом деле не повезло и если бы Ховард получил предложение в такой форме, что не смог бы и отказаться? Об этом я думал почти каждый день и был очень, очень осторожен. Но теперь Ховард вышел из игры, и мы, Нурбю, в безопасности.

Пол с восхищением смотрел на отца.

— Ты мудрый человек, отец, — сказал он.

Пол отправился спать, а Ханс Нурбю все еще сидел за столом.

— Я мудрее, чем ты думаешь, — ухмылялся он. — Но тебе, пожалуй, еще рано об этом рассказывать, не дорос пока, не выдержишь.

Те, кто считал Ховарда невиновным, а таких было немало, в основном женщины, полагали, что, по-видимому, это Керстаффер нанял Антона следить за всем происходящим в Ульстаде, сообщать ленсману и в случае надобности предстать перед судом в качестве свидетеля.

Теперь не узнаешь, что сделал Керстаффер. Антону, вероятно, и перепало от него сколько-нибудь далеров. Ничего невозможного в этом нет. Сам Антон, торгуясь с Хансом о цене, утверждал, что взял с Керстаффера десять далеров. Он и от Нурбю получил десять далеров по частям. Но их он должен был отработать.

Умный человек не станет прибегать к лжи — это может дорого обойтись, но, когда ложь начинает появляться сама по себе, он ведь может помочь — подуть на угли и зажечь пару лучинок… Сплетни о Ховарде и Кьерсти возникли как бы сами собой, никто не знал, кто их пустил. Но как только они начали расползаться, надо сказать, Антон недурно помог. И прекрасно, что он сам всему верит.

Ни один лжец не может сравниться с тем, кто верит, будто он говорит правду. И никакая правда не может помериться с ложью, в которую многие охотно верят.

Благодарение господу, сестра Антона померла в прошлом году. Он жил один в своем грязном доме, и очень кстати, что тропка из Нурбю в лес шла как раз мимо него. Ни одна душа не знала, что Нурбю иногда захаживал к Антону.

А что Антон нес большую часть того, что подсмотрел, к Нурбю, а не к Керстафферу, об этом и подавно никто не знал.

Когда он рассказывал о том, что Ховард и Кьерсти обнимались на кухне, Ханс спросил: