Сигурд Хёль - Заколдованный круг

Но он знал, что Туне умерла, и убил ее он. Его мать тоже умерла. И даже Кьерсти уже поздно предать, чтобы спасти свою жалкую жизнь — он, возможно, и потянет ее за собой, но все равно не спасет себя.

Ховард чувствовал, что от этих мыслей, словно в бездонное болото, погружается в глубокий стыд, но в своей слабости и страхе не осознавал даже постыдности стыда.

Улучшение наступило постепенно, и он сам не мог бы объяснить почему.

Началось с приступов презрения к самому себе. Сначала изредка и понемногу, но с каждым разом все сильнее его охватывало отвращение. Под конец презрение к себе стало приходить одновременно с малодушными мыслями. Ховарду казалось, будто он окунулся в реку, наполненную не водой, а вонючей грязью, побывал на самом ее дне, и вынырнул на поверхность, покрытый грязью с головы до ног.

Тогда-то Гуннер и перевел его в большую теплую камеру. С тех пор улучшение пошло быстрее. Но оно заняло долгие недели, иногда все повторялось сызнова — новые приступы страха, а затем презрения к самому себе. Потом, когда он чувствовал, что и на этот раз приступ прошел, он ощущал себя другим человеком. Трудно сказать — был ли этот человек лучше или хуже, но одно ясно: он был суровее и безжалостнее к себе. Что-то в нем перегорело, перегорело в холоде. Он узнал то, чего не знал за собой раньше: вот каким я могу быть жалким. Это надо помнить.

Перед теми, кто навещал его в тюрьме — а весной это случалось несколько раз, — Ховард, как ему казалось, предстал со своим вновь обретенным настоящим лицом вместо прежней маски.

Сохранит ли он это лицо наперекор всему? Этого он не знал. Но ему верилось, что он знает хотя бы, что нужно для этого делать. Что делать, чтобы вопреки всему сохранить то достойное, что в нем есть.

Первым его навестил господин Пэус. Он ведь мог посещать осужденного по долгу службы. Господин Пэус пришел перед пасхой. Ховард был спокоен. Что же касается господина Пэуса, то, несмотря на речи Лисе и собственные наблюдения в ходе суда, он все еще ни в чем не был уверен и, видно, от этого против воли держался чересчур по-пасторски.

Когда он собрался уходить, Ховард сказал:

— Спасибо, что ты пришел, пастор. Но если ты хочешь обратить меня в свою веру, не трудись приходить еще раз. Ты и другие такие же ученые люди, как ты, говорите: «Есть бог», так что мне приходится этому верить. Но он не всемогущ. Это я испытал на себе.

Но господин Пэус продолжал его навещать. При второй встрече он сказал:

— Ты довольно грубо обошелся со мной в прошлый раз, и, конечно, я сам в этом виноват. Но, как видишь, я снова пришел. Если бы я этого не сделал, мне бы досталось от Лисе.

С тех пор отношения между ними наладились. В конце концов Ховард рассказал ему многое из того, что не говорил на суде. Рассказывая об Аннерсе Флатебю, он добавил:

— Хорошего я и не ожидал от моих соседей, но уж такое мне и в голову не могло прийти.

В конце мая господин Пэус сказал Лисе:

— Ты чувствуешь, что Ховард невиновен. А я это знаю. И еще я знаю: единственное, что его сегодня поддерживает, это — сознание того, что он спас Кьерсти жизнь.

В тот же день господин Пэус написал длинное послание в верховный суд с припиской господина Тюрманна. Он отправил также прошение о помиловании от имени Ховарда.

Юн приехал в начале мая — поговорить о севе. Войдя в камеру, он невольно отпрянул от Ховарда. Юну показалось, что Ховард очень изменился. Но они тут же принялись обсуждать предстоящий сев, будто бы ничего и не случилось.

Они закончили разговор, и Юн мог бы и уйти, но он продолжал сидеть и мяться.

— Ну, выкладывай, — сказал Ховард.

— Привет тебе от Монса и Гуру… да, и от Кьерсти тоже, — поспешно добавил Юн.

— Спасибо. И им кланяйся. Скажи, что мне хорошо, насколько возможно. Как Кьерсти?

— Э… — Юн помялся. — Не скажу, чтобы она была веселой.

— Нет, конечно. — Ховард слабо улыбнулся, потом снова стал серьезным. — Юн, я хочу сказать тебе вот что: не подозревай Кьерсти. Она не убивала Рённев. Кьерсти стояла на кухне у стола. И все, что я рассказал суду во второй раз, истинная правда. Ни убавить, ни прибавить.

— Ну, вот и хорошо! — сказал Юн.

Ховард увидел, что у него отлегло от сердца.

Ховард спросил про Хёгне Лиэна.

— Да все по-прежнему, то есть я хочу сказать, как когда-то давно. Прячется от людей и ходит во дворе по кругу.

Ховард подошел к баулу и вернулся с кожаным мешочком.

— Не знаю, заговорит ли с тобой Хёгне. Если заговорит, передай от меня привет и скажи: я предлагаю, чтобы ты вместо меня купил хутор Лиэн. Вот тебе тысяча далеров. Они мне теперь не нужны, сам знаешь.