Сигурд Хёль - Заколдованный круг

Последним, уже после вторичных показаний Антона, в свидетели вызвался Юн. Держался он свободно и, казалось, совсем не боялся судей.

Он начал с того, что хотел бы сказать кое-что об Антоне.

Никто, кроме него, из хусманов и работников в Ульстаде, и мысли не допускал, что Ховард или Кьерсти набросились на Рённев с целью убийства. А ведь люди в усадьбе знают их получше других. О Рённев и Ховарде он скажет, что они всегда любили друг друга, словно молодые перед свадьбой. Он, Юн, даже подсмеивался иногда над ними. И всякий скажет, что душа радовалась, глядя на них. А уж он видел их ежедневно почти все эти десять лет.

И скоро уже десять лет, как Ховард по доброте душевной взял к себе Антона, который явился к нему точно бродяга, после того как его прогнали за воровство с пасторской усадьбы. Ховард дал ему крышу над головой, относился словно отец родной. Антон из тех, кому всегда нужна помощь, но он ненавидит людей, выручивших его в трудную минуту, а таких было немало. Юн понял уже давно, что Ховард рано или поздно пожнет черную неблагодарность за свою доброту. И теперь Ховард, бедняга, поплатился — Антон не упустил случая его отблагодарить.

О «правдивости» Антона Юн многое мог бы рассказать, он знает его как облупленного и на протяжении десяти лет не слышал от него ни слова правды, разве что оно было сказано по ошибке.

У Юна были веские показания, и на другой суд они, вероятно, и подействовали бы. Но Ховарду было ясно как божий день, что у членов этого суда уже сложилось решение. Томтер сидел с каменным лицом, на котором можно было прочесть приговор.

Потом выступали обвинитель и защитник. Ховард еще до их выступления знал, что они скажут, и не ошибся, именно это они и сказали. Но он заметил, что обвинитель ни словом, ни намеком не обмолвился о кровосмешении, значит, заключение уездного врача все-таки сделало свое дело.

Насчет Кьерсти обвинитель только упомянул, что на основании имеющихся доказательств он не настаивает на ее наказании. Похоже, суд негласно снял с нее обвинение.

Защитник в своем выступлении снова подчеркнул, что в деле не найдено никаких явных улик, которые суд мог бы признать за доказательства.

В то время, когда защитник произносил свою речь, Кьерсти поднялась с места, затравленно огляделась по сторонам и воскликнула:

— Это я замахнулась ножом!

Но все поняли, что она не в себе. Выпалив эту фразу, она словно очнулась, удивленно огляделась и снова села. Защитник продолжал говорить. Приговор вынесли наутро.

Пока в Нурбюгде шло судебное разбирательство, в усадьбу к пастору с неожиданным визитом прикатила Анна Маргрета. Приехала повидать давно хворавшего отца, заявила она, навестить мать, фру Марен Софию и сестру Лисе.

Анна Маргрета, младшая и более красивая из двух сестер, была замужем за обеспеченным чиновником в Кристиании. С ней приехал сын, Андреас, мальчик лет девяти. Ее единственный ребенок.

После четырехлетнего супружества судьба наградила Лисе дочерью Софией. Девочка спала в комнате капеллана на втором этаже, пока сестры распивали кофе в гостиной.

С годами несходство между сестрами сгладилось.

Анна Маргрета немного располнела, но в общем выглядела хорошо. Ей было уже за тридцать. По мере того как шли годы, она все больше походила на мать.

Лисе тоже стала похожа на мать и располнела, но от этого только выиграла: нос не казался таким длинным, как в юности; а когда она сидела, было незаметно, что она прихрамывает.

Сразу по приезде Анна Маргрета услышала о судебном процессе против Ховарда и Кьерсти.

— Все здесь только о нем и говорят, — сказала Лисе. Она плохо выглядела в эти дни — бледная, с опухшими веками, будто бы много плакала или плохо спала.

— Я кое-что слышала накануне отъезда, — сказала Анна Маргрета. — Но это ведь невероятно! Ховард! Он, который и скотину-то не мог забивать! Это просто смешно, правда, Лисе?

— Нам здесь это не кажется смешным, — возразила та. — Папа очень расстроился, и ему стало хуже. И мама, а впрочем, я не знаю, что она думает по этому поводу.

Госпожа Марен София была у пастора наверху.

— Смешно! Смешно! — с жаром повторяла Анна Маргрета. — Подумать только… Ховард!

— Суд идет уже пятый день, — сказала Лисе. — Хенрик там с ними, на случай, если понадобится.

На улице потеплело, шел мокрый снег. День клонился к вечеру, но было еще светло. Анна Маргрета повернулась к сыну.

— Ступай в сад и слепи снежную бабу, Ховард.