Фиона Макинтош - Гобелен

– Да? А может, вы просто раскатали губу на какую-нибудь медицинскую сенсацию? Хотите прославиться через моего сына?

Любой другой на месте доктора Эванса уж точно явил бы признаки обиды. Но Эванс, если и оскорбился, ничем этого не выдал. Выражение его лица оставалось непроницаемым. Скорее, оборвать наглеца готовы были незаметные труженики от медицины; те, на кого ложится основной груз по уходу за больными и кому ни с какой стороны не светит прославиться. Вся команда интенсивной терапии испытывала праведный гнев на человека, не нашедшего для этих самоотверженных людей ни единого доброго слова. Что до Эллен, она с нетерпением ждала, когда же доктор Эванс предъявит Максвеллу свой главный козырь.

Эванс снова заговорил. Теперь в голосе были доброта и всепрощение. Впрочем, он явно прочел мысли Эллен, поскольку игра с козырной картой уже началась. Прежде Эллен слышала об этом событии из жизни Эванса лишь краем уха, а другие медсестры, с меньшим стажем, наверняка и вовсе были не в курсе.

– Мистер Максвелл, мне вполне понятно ваше отчаяние. Я сам потерял сына при трагических обстоятельствах. Все мои знания и умения оказались бессильны перед тяжелой болезнью, унесшей его. Ни до, ни после я не чувствовал себя таким беспомощным, как в те тяжелые часы, когда умирал мой Чарли. Но мне и в голову не приходило винить в чем бы то ни было врачей и медсестер, всеми силами старавшихся его спасти. Разумеется, убитому горем отцу всегда кажется, что врачи делают недостаточно, в то время как они выкладываются на все сто процентов.

Эллен заметила, что Максвелл от этих слов как бы сдулся и даже рот приоткрыл. Ковбой в шоке. Так ему и надо! Эванс продолжал:

– Пожалуй, американские врачи могут предложить вам некие методы. Лично я всегда обеими руками за слом стереотипов и барьеров. Но именно сейчас, когда организм Уилла дает понять, что выздоровление возможно, я прошу вас довериться моему опыту, который, кстати, исчисляется более чем двадцатью годами работы с пациентами, имеющими черепно-мозговые травмы. Изменить сейчас окружающую среду Уилла, транспортировать его в другое место, да еще в этакую даль, собрать новую команду врачей, не наблюдавших его с самого начала, – значит подвергнуть вашего сына неоправданному риску. Вот вам мое компетентное мнение.

Все воззрились на Джона Максвелла, который пыхтел как паровоз, Эллен же, кроме гнева Максвелла, видела еще кое-что. Ее любимый доктор продолжал уверенное наступление.

– Я вам больше скажу, мистер Максвелл. Сейчас производить с Уиллом какие бы то ни было действия, допускать любое вмешательство извне означает подвергать его смертельному риску. Мы должны оставить его организм в покое – пускай сам, постепенно, медленно, но верно ищет способ вынырнуть из комы на поверхность. Я уверен, именно этим он и занимается. Так не будем же ему мешать.

Диана Максвелл шумно вдохнула, Джон Максвелл был близок к инфаркту.

– Понимаю, такая информация способна шокировать. Но я уверен: ваш сын балансирует над пропастью. А кто лучше пациента знает, когда выныривать из комы? Никто! Одному Уиллу известно, когда его организм будет полностью готов к такому прыжку. Мы не применяли никакой стимуляции, кроме разговоров, которые наши замечательные медсестры вели с вашим сыном. Послушайте моего совета – оставьте Уилла в покое. Мы будем за ним наблюдать, мы не упустим момент, когда нынешняя фаза сменится новой.

– Вы намекаете, что везти сейчас Уилла в Штаты – значит убить его? – дрожащим голосом уточнила миссис Максвелл.

– Не то чтобы убить. Но, по-моему, риск реален и очень велик, – отвечал Эванс, глядя, впрочем, не на Диану, а на Джона Максвелла. – Разумеется, последнее слово за вами. Мы ждем вашего решения. Хотите забрать Уилла – мы его подготовим, даже вопреки здравому смыслу и врачебному опыту.

Эллен очень хотелось захлопать в ладоши – так мастерски и притом с безупречной вежливостью доктор Эванс перебросил бремя ответственности на плечи Максвелла-старшего. Если Ковбой и теперь проигнорирует доводы врача, Эллен собственную униформу за ужином скушает. Да, она мечтала посмотреть Америку – но не ценой же жизни Уилла! Она все эти дни ходила за ним, она к нему прикипела, а он никогда еще не казался таким красивым. Вот здорово будет, если лицо Эллен будет первым, что увидит Уилл, когда наконец откроет глаза; а вдруг это произойдет буквально на днях?! «Хватит, Эллен, не раскатывай губу раньше времени!»