Фиона Макинтош - Гобелен

– Пей давай, – велел водитель.

Дальше притворяться было бессмысленно.

– Постарайся выпить как можно больше.

– Вы кто? – прохрипела Джейн.

– Джимбо. Следопыт. Нас тут несколько дюжин по пустыне рыщет, а удача мне улыбнулась.

Кожа темная явно не от загара, должно быть, Джимбо – абориген, прикидывала Джейн. Спрашивать казалось невежливо. Ее спаситель широко улыбался, глаза цвета черного кофе сияли над огромным ртом, полным крупных белых, редко посаженных зубов. Наверняка парню зубная нить без надобности.

– Извините за хлопоты.

– Как тебя сюда занесло, сестричка?

«Сестричка?»

– Сама не пойму.

По крайней мере, это правда. Дальше последовала ложь.

– Я хотела подняться на скалу…

Джейн отпила еще воды.

– Ну вот, поднимаюсь, поднимаюсь, а тут ветер налетел неизвестно откуда… дальше ничего не помню.

– Ты в курсе, что несколько дней пропадала?

Машина продолжала подпрыгивать на ухабах. Местность была незнакома Джейн.

– Где это мы?

– От Олгас  [13]  Олгас (местное название – Ката-Тжута, т. е. «Много голов») – горный массив, высота – 1066 м над уровнем моря. Так же, как и Айерс-Рок, является священным местом для аборигенов. едем.

– Ничего себе!

– То-то и оно. Как тебя сюда занесло, ума не приложу. Получается, ты километров пятьдесят протопала – и ничего не помнишь?

Джейн только головой помотала. Робин вернула ее в Австралию. Учитывая расстояние от Шотландии и разницу в два века, погрешность в пятьдесят километров не считается.

– Мне очень неудобно. Простите, – повторила Джейн.

Затрещала рация, Джимбо стал говорить, что нашел Джейн и что она «не в себе». Приглушенный голос в аппарате, по мнению Джейн, нес полную абракадабру, а вот Джимбо, похоже, понимал все до последнего слова. То, что он говорил в ответ, также было за гранью понимания Джейн.

– Угу. Ага. Ну. Не, она ничего не помнит, братишка. А? Минут через тридцать?

Последнюю фразу он произнес с вопросительной интонацией, даром что отвечал собеседнику. Индивидуальная особенность австралийцев; милая черта, позволяющая легко знакомиться. Джимбо вернул рацию на место.

– Ты как – в порядке? Салон мне не заблюешь?

Джейн хрипло рассмеялась.

– Не волнуйся. Как здорово, что ты меня нашел.

– Ты, наверно, солнечный удар схлопотала, сестричка. Мы с ног сбились. Родители твои, небось, все глаза выплакали.

– А вы все-таки не сдались. Спасибо.

– Австралийцы так просто не сдаются. Хотя в жару и несколько дней могут окончиться плачевно. Даже нам, следопытам, несладко приходится – а ведь у нас снаряжение.

Джимбо испытующе оглядел Джейн, поскреб густые темные волосы, местами золоченные на кончиках. Как же славно, что ее нашел именно этот симпатяга. Джейн рассмеялась от радости.

– Нас, уроженцев Уэльса, тоже с детства закаляют и к трудностям готовят.

– Судя по тебе, так оно и есть, хотя где этот твой Уэльс, я понятия не имею. Что ты пила и ела все это время?

– Кажется, я брала с собой воду и пищу, – солгала Джейн. – Вспомнила: у меня были фрукты, хлеб, несколько шоколадок. И бутылка воды. Да, именно так. – Джейн откашлялась, сделала огромный глоток, как бы стараясь запить чудовищную ложь.

– Ну, с таким запасом можно продержаться. В смысле, без еды три дня – еще куда ни шло, а вот без воды – верная смерть.

Джейн хотела было попросить Джимбо закрыть тему, но сообразила: этот вопрос с вариациями будет задан ей неоднократно, едва она вернется в цивилизованный мир. Вообще надо сочинить легенду, притом правдоподобную. Поможет только ложь.

Потому что правда – абсурдна.

Лондон был затянут туманом и прыскал почти невидимым дождем – в такую морось не хочется открывать зонт, но мельчайшие капли усеивают плечи и руки, зависают на шерстинках пальто, выводя женщин из себя.

Джейн пригладила волосы оттенка старого золота (от сырости они начали виться), уставилась на себя в зеркало. Непривычное ощущение – видеть в зеркале не Уинифред! Джейн похудела. «Никогда не помешает сбросить пару-тройку фунтов!» – подумала она, победно сверкнув глазами. Щеки запали, стало еще заметнее, какие у Джейн высокие скулы (мама называла их «яблочки»). Легкий румянец – следствие нервного напряжения. Джейн облизнула сухие губы. Она специально не воспользовалась ни помадой, ни блеском – ей хотелось поцеловать Уилла, не извиняясь за липкость – мужчинам не нравится вкус косметических средств. Уилл говорил, что губы Джейн по форме напоминают лук Купидона, каковой Купидон всю жизнь искал главную цель – губы самого Уилла.